Сергей Кутолин - Гений, или Стяжание Духа (К 190-летию Н. В. Гоголя)

Гоголь по-прежнему занят житейскими делами, но до смерти ему остается какой-то месяц. Его даже видят «полным энергичной деятельности». Но сразу же после смерти сестры Языкова Хомяковой положение дел меняется в корне. «Ничто не может быть торжественнее смерти, — произносит он. — Жизнь не была бы так прекрасна, если бы не было смерти». И тут он чувствует, что «болен той самою болезнью, от которой умер его отец». И на него «нашел страх смерти», — говорит он своему духовнику. На панихиде по Хомяковой он, вдруг, произносит, ни на кого не глядя, но достаточно громко: «Все для меня кончено!». И сам он чувствует, что «был удостоен пропеть гимн красоте небесной». Он чувствует ночью озноб, который не мешает ему спать. А когда отец Матвей требует от поэта отречения от «грешника и язычника» Пушкина, Гоголь останавливает его фразой: «Оставьте, не могу далее слушать, слишком страшно!». Он стал есть катастрофически мало, не теряя аппетита, жестоко страдая от самоограничения, но уже не терял мрачного настроения духа после отъезда отца Матвея, а поедая просфору, называл себя «обжорою, окаянным, нетерпеливцем», видел уже себя мертвым, слышал какие-то голоса… Проводя день без пищи, он стоял перед образами в теплой молитве со слезами, а с 11-го на 12-е февраля 1852 г. положил связку тетрадей второго тома «Мертвых душ» в печь и зажег свечой из своих рук, несмотря на глухие слова сопротивления мальчика-слуги. Все сгорело, все истлело… Перекрестясь, он воротился в свою комнату, поцеловал мальчика, лег на диван… и заплакал. После уничтожения своих тетрадей мысль о смерти не оставляла его теперь ни на минуту. Лицо его чрезвычайно похудело, щеки ввалились, голос ослаб, язык трудно шевелился от сухости во рту, выражение лица стало неопределенное, необъяснимое. Знаменитейшие московские врачи никакой помощи своим консилиумом не оказали. Силы больного падали быстро и невозвратно. Появившийся ускоренный пульс и носовое кровотечение послужили основанием «для постановки пиявок к носу». Но затем пульс скоро и явственно начинал падать, а дыхание становилось то чаще, то совсем исчезало. Часу в одиннадцатом он вскрикнул: «Лестницу, поскорее давай лестницу!». Дыхание прекратилось. И уже не возобновлялось. Великий поэт земли Русской умер. И уже весь мир смотрит на Россию в мелкоскоп Гоголя.