Педро Альмодовар: Моды и нравы девяностых

Мода и жизнь девяностых годов будет носить на себе отпечаток ряда проблем: перемещения наркотиков, перераспределения влияний и, особенно, передвижения по улицам.

Ввиду неспособности передвигаться человек будет вынужден оставаться дома и все делать самостоятельно: от модельного платья для вечеринки до убранства загородного дома. Очевидно также, что в девяностые годы в дизайне и убранстве интерьеров будут разбираться все, так как в восьмидесятые три четверти населения Испании обучались дизайну и оформительскому искусству. Сказанное не означает, что модельеры и дизайнеры исчезнут, — напротив, эти профессии станут востребованными, как никогда. Люди ведь не смогут добираться до ателье и коммерческих центров, поскольку не будут знать, сколько дней займет у них обратный путь; взамен люди примутся покупать журналы и смотреть телепередачи: оттуда они и станут копировать одежду, которую им захочется носить, и интерьеры, в которых захочется жить. Найдутся дамы, которые — по лени или по упрямости — захотят одеваться у одного определенного модельера. Эти сеньоры практически поселятся в домах своих мастеров и будут выбираться оттуда лишь для посещения многолюдных праздников. Дизайнерские ателье перестанут походить на свинарники и превратятся в комфортабельные дворцы с комнатами и саунами. Дворцы эти будут оснащены небольшими наркологическими клиниками и кабинетами косметической хирургии, будет там и небольшая часовня — одежда на святых обновляется каждый сезон, — найдется место для казино, бинго и столовой со складной мебелью для упражнений в любовной акробатике.

В том, что касается тела, девяностые годы станут естественным продолжением восьмидесятых: пластическая хирургия и массаж для всех поголовно, невзирая на возраст, пол и общественное положение. Всякий сможет похвастать хорошей парой сисек или острыми, как ножи, скулами.

Девочкам не нужно будет дожидаться наступления половой зрелости, чтобы обрести свои сто сантиметров бюста, о которых все так мечтают. На выходе из школы можно будет полюбоваться привычным, но всегда отрадным зрелищем батальона лилипуток семи или восьми лет, каждая из которых по объему груди даст фору самой Марте Санчес. [1] Марта Санчес (р. 1966) — испанская певица, позирует обнаженной для популярных журналов; исполняла главную роль в фильме «Сверхновая» (1993). Это обстоятельство перевернет традиционные представления о школьной форме. Классическая плиссированная мини-юбка дополнится узеньким и весьма откровенным топом, чтобы девочки могли покрасоваться своими свежекупленными грудями. Поначалу не обойдется без проблем типа Кармен Альвеар, однако все упростится в тот момент, когда монашенки отхватят себе монополию на эстетическую хирургию.

Возникнет скоротечное модное поветрие: мужчины тоже попробуют носить искусственный бюст, но это не приживется. Эта мода коснется лишь снобов, которые будут всегда, и в особенности яппи.

В девяностые годы мы сможем наблюдать те же самые женские типы, что и в восьмидесятые, однако поменяется их род занятий. Например, тип «модель», то есть женщина стильная и изысканная, которая до недавнего времени появлялась лишь в рекламе и на подиумах, станет физическим прототипом домохозяйки. В девяностые годы все простушки будут высокими, стройными и шикарными. А модели, наоборот, будут обладать самой обычной внешностью: нормальные живые девушки или даже выделяющиеся каким-нибудь физическим недостатком. Или интеллектуалки-ученые, для которых шоу-бизнес станет средством для оплаты учебы.

Во главе самых важных предприятий встанут деловые женщины, директорш и президентш появится много, как никогда. Среди них войдет в моду стиль «хозяйка борделя»: высокие прически, платья с блестками, бантами и кружевами и килограммы косметики. В грядущем десятилетии многие женщины получат министерские портфели; почти каждая из них запишет два-три диска тяжелого рока и опубликует жесткий натуралистический роман, подтвердив тем самым знание самых низменных побуждений человеческого существа. Общественным деятелям толерантность пойдет куда больше, чем нетерпимость, — это вопрос удобства. В девяностые годы все мы станем настолько небезупречными и наша небезупречность станет достоянием настолько широких кругов, что у нас не окажется иного выхода, кроме как быть терпимыми к другим и нетерпимыми к самим себе (или наоборот).