- Красивыми женщинами вымощена дорога в ад, - сказал черноусый верзила, показывая на заику. - У него слишком красивая была - не дождалась, собака, пока он по госпиталям валялся.
Заика что-то добавил на непонятном своем языке. Лысый рыжий очкарик вдруг промычал:
- Сволочи!
- Так их, Коля, баб продажных.
- Да нет. Начальнички наши свиньи, вот кто! Напьюсь, блин, и пошли они все на хер! Наливай, майор.
Андрей потянул меня покурить, мы вышли в тамбур. Не простыть бы разгоряченным: хотя еще начало ноября, а морозит уже крепко к ночи.
- Вы кто? - спросил я Андрея, прикуривая. - Омоновцы?
- Берите выше, - усмехнулся он. - Ладно, от вас ничего не скроешь - все равно, если приспичит, от общих знакомых узнаете. Из конторы мы.
- Какой такой конторы?
- Глубокого бурения.
- А, понял, - догадался наконец я. - А сейчас куда?
- В санаторий. На реабилитацию. После Грозного.
- Крепко досталось?
- Не то слово. Мы сутки отстреливались в Доме правительства до последнего патрона, а подмоги все не было. Ладно, хватит об этом. Николаю сейчас хуже всех.
- Почему?
- С нами в том бою его не было. Он выполнял какое-то особое задание - шел в одиночку через всю Чечню. Попал в переделку. Вырвался. Выпрыгнул в окно из горящего дома, но без энной суммы казенных денег. Сгорел в пожаре бумажник вместе с бушлатом. Вот и клянет теперь генерала.
- За что?
- Разорался генерал, когда вернулись. Разгильдяем обозвал, на счет велел поставить. А какая у нас зарплата? У него трое по лавкам, жена больная. Генерала бы самого туда! Сволочь!
Мы пили всю ночь. Пели. Играли в карты. Черноусый великан плакал.
- Я напишу про вас, ребята, - обещал я. - Вернетесь, встретимся еще и напишу.
- Напиши, Михалыч, - обнимал меня Гришаня-майор. Заика радостно кивал.
Через полтора месяца я позвонил Андрею домой.
- Никаких писаний, - сказал он. - И, пожалуйста, забудьте, о чем мы тогда говорили.
"Интересно, - думал я теперь, пытаясь уснуть, - как бы они себя вели, если бы поручили им с нами работать? А может, их никого в "конторе" уже и нет? Хотя какая тебе разница: бывших чекистов не бывает - они или есть, или их нет".
3 марта.
Позвонил дознавателю, майору Петровичу.
- Мы не нашли оснований, - сказал он, - для возбуждения уголовного дела. Но последнее слово за прокуратурой.
Хороший день. Вот и маму сегодня выписывают - она освоила костыли, чему по-детски радуется. А солнце, какое сегодня огромное солнце! Совсем уже весеннее солнышко.
6 марта.
Давно я не видел Рому Осетрова таким возбужденным:
- Убили Тунгуса. Расстреляли из автомата, когда он выходил из казино.
- Версии есть?
- Основная - передел криминального рынка, будто бы заказали казанские. Но знакомые сыщики настроены на этот счет скептически - убийство, считают они, так и останется нераскрытым.
- Собери все, что есть, и в номер на первую полосу, - распорядился я.
Когда Рома вышел, я посмотрел на стул, на котором еще недавно сидел Тунгус. Закрыл глаза и увидел его: белая рубашка без галстука, дорогой шевиотовый костюм, широкое монгольское лицо, скрытая сила в каждом движении.
10 марта.
Позвонил Петрович, дознаватель:
- Прокуратура вернула дело. Я должен снова вас допросить.
- С чего это вдруг?
- Откуда мне знать? Приезжайте в десять. Приехали вместе с адвокатом. Майор был мрачен и зол:
- Совсем они там охренели! Что, мне делать больше нечего?
- Петрович, успокойся, - сказал Семен Абрамович, - твое дело служивое: сказать "есть" и выполнять.
- Тогда так. Требуют копию приказа или распоряжения о порядке приема и хранения подарков. Нужна также справка из бухгалтерии о том, уплачены или нет налоги…
Пришла очередь возмущаться мне:
- Какие налоги? Пришли пьяненькие омоновцы, сунули в подарок финку, что мне, их вон надо было гнать?
- К тому же, - добавил адвокат, - следует иметь в виду, что это не государственное учреждение.
- Понимаю, - буркнул майор, - дело выеденного яйца не стоит.
В общем, побеседовали. Когда вышли на улицу, Семен Абрамович тронул меня за рукав:
- Не спешите, покурим на свежем воздухе.
Какой к черту свежий воздух? И не курю я вовсе - давно бросил. Но послушался адвоката, остановился, уловив в его голосе нечто такое, что не терпит посторонних ушей.
- Кому-то вы крепко дорогу перешли, - сказал Семен Абрамович, закурив. - Не припомню, чтобы по таким дурацким поводам дела возвращали.
- Думаете, на прокуроров давят?
- Не вопрос, ежу понятно.
- Кто? "Контора"?
- Пардон, это уже не моя тема. Хотя и за "конторой" может кто-то стоять. Вспомните, какие встречи, беседы, публикации предшествовали известным событиям. Проанализируйте в деталях, найдите связь. Но это уже без меня - я и так вам лишку сказал.
Читать дальше
