Максим Калашников - Крещение огнем. Борьба исполинов

Не стоит переоценивать силу «Томагавков». Они били ими по Белграду в 1999-м. Я там был и все видел. Никаких ужасных разрушений от их попаданий (с неядерной боеголовкой, конечно) не наблюдалось. Хотя оружие это очень гибкое в оперативном плане: в оснащении, в траектории и дальности полета. Оно обеспечивает высокую гибкость использования сил американского флота.

— Советский флот сильно уступал американскому в способности наносить удары по берегу?

Игрек:

— Да, конечно. У нас не было аналога «Томагавка», что можно считать незакрытой прорехой. Наш флот готовился в основном к борьбе на море. Считалось, что сухопутные войска перекрывают Европу, а по территории Америки сработают ракетностратегические войска. И потому по берегу военный флот СССР действовать вроде не должен. В общем, получалась довольно негибкая схема, предназначенная только для одной войны — с американцами и НАТО.

Но зато у русского ВМФ имелось то, чего не было у американцев: отличные противокорабельные крылатые ракеты для ударов по авианосным ударным группировкам. Пущенные с советских подлодок КР «Гранит» составляли ордер подлета, боевой порядок атаки. Они обменивались информацией, и одну сбитую ракету заменяла в ордере другая. Они выбирали цели, выстраивали их по степени важности, определяли, куда идти в случае промаха по первой цели: у «Гранитов» имелся искусственный интеллект.

— В 1988–1994 гг. вы работали в Центре космической разведки ГРУ Генштаба?

Игрек:

— Совершенно верно. Война с Ираком в 1991-м, войны на развалинах Югославии — все это было мое…

— Вы как-то говорили мне, что у СССР не было аналогов американских спутников оптико-электронной разведки типа «Ки Хоул», КН-11.

— Да, штатовской машинке мы сильно завидовали. КН-11 гнал информацию в цифровом виде прямо в пункты приема и обработки. КН-11 мог снижаться на орбите и буквально заглядывать в некоторые наши укрытия, под навесы. У нас же все стояло на фотопринципе. Отсняв пленку, советский спутник отстреливал капсулу с нею на землю. Ее приходилось отыскивать, затем доставлять в лабораторию для обработки, дешифровать. Съемка шла полосами с разной контрастностью. Эти полосы приходилось склеивать. В общем, от момента фотографирования до получения данных проходило как минимум трое суток. А США вели косморазведку в реальном времени. «Ки Хоул» мог давать целеуказание АВАКСам и центрам, где принимались решения.

Но у нас намечался переход к более совершенной технике. С 1993 г. мы работали со спутниками «Икар», передававшим информацию в форме электронного сигнала, а не в виде фотопленки. Хотя в серию спутник поставили с девяносто пятого, это еще советская техника. Он сильно облегчил нам работу. Хотя до КН-11 он еще не дотягивал: не умел так же хорошо маневрировать на орбите. Но СССР, я уверен, в конце концов догнал бы американцев и в этой области!

Остановим диктофон. Ты сам видишь многое, читатель, и пространный комментарий к воспоминаниям ветеранов прошлой холодной войны попросту не нужен. Были у нас военнотехнические проблемы? Были. Но они поддавались решению. Мы действительно могли остановиться и заняться наведением порядка, перегруппировкой сил и средств. Мы понесли поражение из-за тупости и негибкости системы! Но никак не из-за того, что русские уступают американцам в талантах и мощи разума.

Чтобы победить в психотриллере, начатом Рейганом, нам надо было измениться. Но совсем не по-горбачевски.

В феврале 2007 г. президент РФ Путин произнес знаменитую речь в Мюнхене, произведшую эффект разрыва бомбы.

Если вкратце, то Владимир Путин в Мюнхене выставил счет победителям Советского Союза. Он объявил войну тому новому мировому порядку, что выстраивается с 1991 г., в котором господствует одна сила: Большая Глобоамерика. Которая все решает своей силой и по своему произволу.

Итак, Москву не устраивает мир, где «тираннозавр США» учит всех демократии, но сам попирает ее нормы. Где американцы могут развязывать войны, в которых гибнут сотни тысяч человек. Где на самом деле крови льется намного больше, чем во времена советско-американского противостояния.

«… Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Больше того — отдельные нормы, да по сути — чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере навязывается другим государствам. Ну кому это понравится? Кому это понравится?»