Савелий Дудаков. - История одного мифа - Очерки русской литературы XIX-XX вв

Напомним, что Екатерине II пришлось решать еврейский вопрос сразу после удавшегося заговора против Петра III; "На пятый или шестой день по вступлении на престол, – писала Екатерина в автобиографической записке, повествуя о себе в третьем лице, -…явилась в Сенат… Так как в Сенате все делается согласно журналу, за исключением дел, не терпящих отлагательства, то случилось по несчастию, что в этом заседании первым на очереди, пока записывали, оказался проект дозволения евреям въезжать в Россию. Екатерина, затрудненная по тогдашним обстоятельствам дать свое согласие на это предложение, единогласно признаваемое всеми полезным, была выведена из этого затруднения сенатором князем Одоевским, который встал и сказал ей: "Не пожелает ли Ваше Величество прежде, чем решиться, взглянуть на то, что императрица Елисавета собственноручно начертала на поле подобного предложения?" Екатерина велела принести реестры и нашла, что Елисавета по своему благочестию написала на полях: "Я не желаю выгоды от врагов Иисуса Христа". Не прошло недели со времени восшествия Екатерины на престол; она была взведена на него для защиты православной веры; ей приходилось иметь дело с народом набожным, с духовенством, которому не вернули его имений и у которого не было необходимых средств к жизни вследствие этого плохо обдуманного распоряжения; умы, как всегда бывает после столь великого события, были в сильнейшим волнении: начать такой мерой не было средством к успокоению [умов], а признать его вредной было невозможно. Екатерина просто обратилась к генерал-прокурору, после того, как он собрал голоса и подошел к ней за ее решением, и сказала ему: "Я желаю, чтобы это дело было отложено до другого времени". Так-то нередко недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть для исполнения их; тем не менее часто разумное поведение подвергается безрассудным толкам"73.

Н.Н.Голицын и М.Ф.Шугуров считали, что записка содержит лишь, по незнанию еврейства, абстрактно-гуманистическую мысль; И.Г.Оршанский, Ю.И.Гессен и С.М.Дубнов указывали на борьбу между совестью просвещенного и имеющего наилучшие намерения монарха и страхом перед набожным народом и его духовенством 74. Ведь еще совсем недавно с амвона говорились многочисленные проповеди об "усилении иноверцев" и по повелению Синода упразднялись армянские церкви в Петербурге 75. Так что "Тартюф в юбке", поставившая Россию "на пороге Европы" (Пушкин), чутко уловила необходимость отложить дело до другого времени. Именно поэтому она и отметила единогласие Сената, разрешавшего допуск евреев в империю, и поведение генерал-прокурора А.И.Глебова, действовавшего в интересах государства и понимавшего политическую ограниченность решений предыдущей императрицы 7б.

Отвечая на вопросы Д.Дидро по истории России, ее политическом и экономическом положении, составленные великим энциклопедистом в 1773 г., Екатерина вынуждена была четко сформулировать и свое понимание еврейской проблемы. Дидро спрашивал: "Въезд евреев в Россию был воспрещен в 1764 г. (ошибка философа. – С.Д.), потом это запрещение было отменено. Есть ли евреи? Если они есть… то на каких условиях? Относятся ли к ним как к остальным иностранцам? И сколько, приблизительно, находится евреев?". Ответ Екатерины: "Евреи были изгнаны из России Императрицею Елисаветою, в начале ея царствования, приблизительно, в 1742 г. В 1762 г. была речь о возвращении их, но так как предложение об этом было сделано невпопад, дело осталось в том положении; в 1764 г. евреи были приписаны к купечеству (dйclarйs marohands) и жителям Новороссии, за Днепром (Borysthene). Вся Белоруссия кишит ими: трое или четверо их находятся давно в Петербурге… Их терпят вопреки закону: делают вид, что не знают, что они в столице. Впрочем, впуск их в Россию мог бы принести большой вред нашим мелким торговцам, так как эти люди все притягивают к себе, и могло бы статься, что при их возвращении было бы больше жалоб, чем пользы".77

О русском купечестве императрица была невысокого мнения, и, как отмечал один из исследователей, общий уровень купцов "был почти таков же, как у крестьян: очень немногие из них умели читать, писать и механически считать на счетах" 78, а другой утверждал: "Наше купечество в целом было еще слишком неподготовлено превратиться в коммерсантов, крепко держалось за дедовские обычаи и не имело охоты менять их ни на какие иноземные коммерческие регулы" 79. Следовательно, говоря об опасности для русского купечества со стороны предприимчивых и способных к конкуренции евреев, Екатерина ответила вполне честно. (Евреями, проживавшими в Петербурге, по предположениям историков, были: Абрам Перетц, Иегуда-Лейб бен Hoax, или Невахович, рабби Ноте Шкловер и, по-видимому, его сын – реб Берел Шабсес, или Берел Ноткин 80).