Дачер Келтнер - Парадокc власти. Как обретают и теряют влияние

Чтобы понять, как рассуждения Джефферсона применимы в наше время, я исследовал сплетни, циркулировавшие в женском клубе Университета в Беркли {88}. На первом этапе я собрал сведения о «большой пятерке» характеристик членов клуба – энтузиазме, доброте, фокусировке, спокойствии и открытости, – а также о макиавеллиевских качествах, то есть склонности к лжи, манипуляции и насилию. По прошествии нескольких недель я приглашал каждую участницу исследования в лабораторию и в личной беседе расспрашивал о том, как часто она сплетничает о каждой из остальных женщин, а также о том, с кем она делится сплетнями. Чаще всего объектами сплетен становились молодые женщины, которые в наибольшей степени угрожали общему благу клуба: они были яркими личностями, но, по их собственному признанию, злыми, склонными к применению силы, не гнушающимися ложью и манипуляцией для достижения власти. Сплетни обычно направлены на тех, кто стремится к власти за счет других.

Сплетни пятнают репутацию индивидуумов, которые вредят общему благу {89}. Исследователи, наблюдавшие за командой гребцов одного из колледжей Восточного побережья {90}, фиксировали добродушное подшучивание спортсменов по дороге на тренировку и с тренировки. Сплетни все время возвращались к одному из членов команды, который опаздывал на тренировки, отлынивал или сбивался с ритма. Он не способствовал общему благу. Скотоводы на западе Соединенных Штатов, обычно скупые на слова, сплетничают о тех, кто должным образом не следит за своими изгородями {91}. В данном случае объектами сплетен также становятся люди, чьи действия подрывают доверие сообщества, – владельцы ранчо, не ремонтирующие изгороди. В сообществах охотников и собирателей сплетни направлены на склонных к насилию грубиянов, которые эксплуатируют других, крадут пищу и сексуальных партнеров.

Распространение сплетен по сетям социальных связей усиливает их способность портить репутации тех, кто не содействует общему благу. Каждую услышанную сплетню мы передаем в среднем 2,3 человека {92}, обычно с более высоким статусом и сетью социальных связей – например ярким молодым женщинам с высоким статусом, как в исследовании женского клуба. Сплетни передаются индивидуумам, обладающим наибольшими возможностями создавать и разрушать репутации других.

Социальный инстинкт, побуждающий к сплетням, настолько силен, что он стал причиной появления институтов, которые выполняют их основную функцию. В Англии XVII в. первые газеты {93}, чтобы поддерживать свою популярность и финансовую состоятельность, представляли собой собрание слухов о живущих по соседству мошенниках, бездельниках, ловеласах, пьяницах, волокитах и растратчиках, а также о непристойном поведении аристократов. Один из мудрейших людей Америки, Бен Франклин, был автором первой в стране колонки слухов, которая содержала язвительные комментарии по поводу непристойного поведения окружающих.

В современном цифровом мире слухи и формирование репутаций, словно вирус, заполонили веб-сайты и блоги {94}. Рестораны, магазины и отели внимательно следят за своим рейтингом в Yelp, который определяют клиенты. Рейтинги политиков публикуются на сайтах Gawker и The Onion. #ShittyTippers Twitter публикует имена известных личностей, замеченных в чем-то предосудительном. Блог Holla Back NYC, теперь не существующий, позволял женщинам публиковать фотографии мужчин, которые к ним приставали – распускали руки, свистели или ухмылялись.

За одержимость распространением сведений о репутации приходится платить: вторжением в частную жизнь, ошибками идентификации, травлей и другими косвенными формами притеснения. Большинство из нас незаслуженно становились жертвами сплетен и страдали от этого. Однако польза от того, что группам позволено свободно распространять сведения о репутации, перевешивает вред.

В интересном исследовании, одном из первых, посвященных этой идее, 24 участника были разделены на группы по четыре человека, и в каждом новом раунде они играли с новыми партнерами. В каждом раунде участникам выдавалась определенная сумма денег, и у них была возможность сделать взнос в фонд группы. Собранная сумма затем увеличивалась экспериментатором и делилась между четырьмя игроками. В этой игре исследовалась склонность действовать на пользу другим – вносить деньги в фонд группы – и противоположное желание не делиться деньгами, а брать их из группового фонда, созданного благодаря щедрости других. В конце первого раунда игроки узнавали, сколько денег отдали в фонд остальные члены группы. Затем состав групп менялся, и игра повторялась – и так шесть раз.