Е Эткинд: Поэзия Эвариста Парни

Ты счастлив - но я жив...

И меч в руке моей мутит струи потока.

Сижу на берегу потока...

Вздохнешь ли ты о нем, о друг, неверный друг...

И точно ль он любим? - ах, эта мысль жестока!..

Кипит отмщеньем дух,

И меч в руке моей мутит струи потока.

И все же несмотря на успех оссианической поэмы, в известной мере продолжавшей элегическую линию Парни 70-х-80-х годов, а также на успех фривольных "Превращений Венеры" ("Les Deguisements de Venus"), вошедших в "Украденный портфель", несравненно большее значение имели боевые произведения, составляющие антирелигиозный цикл и вместе образующие несостоявшийся ироикомический эпос "Христиниада". Впрочем, между вольнолюбивым эротизмом Парни - и богоборчеством, между его элегической искренностью, открывшей сложный внутренний мир влюбленного и покинутого, счастливого и обманутого юноши - и его политической революционностью связь была не внешняя, не случайная, а органическая. Это отлично понял Беранже, посвятивший памяти Парни песню (1814), из которой приведем два куплета, первый и последний:

Я говорил эпикурейцам:

"Будите песнями Парни!

Он пел о чувстве европейцам,

Он славил радостные дни".

Но от гостей обычных пира

Не пенье - стоны слышит свет:

Парни уж нет!

Угас певец, замолкла лира.

Парни уж нет!

. . . . . . . . . . .

Его уж нет! И не узнает

Он больше зависти врагов.

Бессмертным жизнь он покидает,

По мненью общему богов.

Умолкни, ненависть! вне мира

Бессилен яд твоих клевет!

Парни уж нет!

Угас певец, умолкла лира.

Парни уж нет!

(Перевод И. и А. Тхоржевских)

К стиху о "зависти врагов" французский издатель Беранже (а может быть и сам песенник) сделал подстрочное примечание: "Намек на поношение памяти автора "Войны богов"". Тиссо напечатал эту песню Беранже, озаглавленную "К Парни", в подготовленном им брюссельском издании 1827 года, куда вошла большая статья самого Тиссо и речь Гара, а также "Похвальная речь" в честь Парни Этьена-Жуи (Victor-Joseph Etienne, dit de Jouy, 1764-1846). Драматург и автор оперных либретто, Жуй был избран во Французскую академию в 1814 году на место, освободившееся после смерти Парни, и "похвальная речь" в честь предшественника была данью обязательному ритуалу. Но по каким-то причинам, о которых можно лишь догадываться, речь эту ему произнести не удалось, и лишь через десятилетие он опубликовал статью о жизни и творчестве своего предшественника в Академии, снабженную примечанием: "Обстоятельства, которые излишне напоминать, помешали мне произнести эту речь.. .". {OEuvres inedites d'Evariste Parny..., p. 126.}

5

Ироикомическую поэму "Война древних и новых богов" Парни написал в Домоне (близ Монморанси, где некогда жил Жан-Жак Руссо); она была опубликована в феврале-марте 1799 года. Вспомним: осенью того же года, 9 ноября (18 брюмера), был осуществлен переворот, вследствие которого Наполеон Бонапарт захватил неограниченную власть и, собственно говоря, кончилась Французская республика. Чтобы представить себе, как могла быть воспринята эта поэма современниками, следует вспомнить, каково было в ту пору официальное отношение к христианству, и в частности к католической церкви. Приведем несколько фактов.

5 ноября 1793 г. Мари-Жозеф Шенье произнес в Конвенте речь, в которой предлагал заменить католичество "религией Отечества". Оратор говорил: "Освободите сынов республики от ига теократии, еще тяготеющего над ними...". Он призывал основать единственную и универсальную религию, "у которой нет тайн, единственный догмат которой - равенство, единственные проповедники которой - наши законы, а священнослужители - должностные лица, и которая сжигает свой ладан только перед алтарем общего нашего божества - Отечества". {А. Олар. Политическая история Французской революции. М., 1938, стр. 570.}

10 ноября 1793 г. в Соборе Парижской богоматери происходил антихристианский праздник Свободы - на "алтаре Разума" горел "факел Истины"; Собор Парижской богоматери специальным декретом был переименован в "Храм Свободы".

В конце 1793 года во Франции всюду уже господствовал культ Разума, заменивший дискредитированное христианство. Церкви были превращены в храмы Разума. Впрочем, движение это было скорее стихийным, потому что даже Робеспьер в это время с трибуны якобинского клуба призывал к терпимости относительно католической церкви, провозглашая: "Атеизм аристократичен. Мысль о Великом существе, бодрствующем над угнетенной невинностью и карающем торжествующее преступление, в высшей степени демократична... Если бы бога не существовало, надо было бы изобрести его" (речь 21 ноября 1793 года). {Там же, стр. 575.} А через несколько недель Конвент принял "Ответ на манифесты королей, составивших лигу против республики", в котором между прочим говорилось: "Французский народ и его представители уважают свободу всех культов и не подвергают гонению ни одного из них... они осуждают крайности философской точки зрения так же, как безумие суеверия и преступления фанатизма". {Там же, стр. 576.}