Михаэль Лайтман - Шесть пристрастных интервью с каббалистом

Кроме того, как мы знаем, самые развитые страны опережают все остальные по проблемам рака, депрессий, самоубийств, разводов и всего прочего. Так что внешние удобства совершенно не подготавливает основу настоящего, внутреннего, комфорта.

Л.Н.: Вы сказали, что человек, который находится в равновесии с законами природы, не болеет. Если он не болеет, значит, он и не умирает?

Нет, смерть наступает не оттого, что человек болеет. Смерть — это естественный предел, ограничивающий выполнение человеком своей миссии на определенном эгоистическом этапе. Поэтому у каждого из нас есть разные виды смерти, точнее говоря, есть разные периоды смерти. Обо всех этих состояниях мы можем когда-нибудь еще поговорить, но это не зависит от болезни. Можно быть абсолютно здоровым человеком, и постепенно-постепенно в организме угасает этот его животный эгоизм, как бы сходит на нет. Почему человек умирает? У него истощается эгоизм. Он просто не желает его больше наполнять.

Л.Н.: Если хочешь долго жить — будь эгоистом!

Можно и так сказать, да. Старость наступает именно из-за этого — в силу того, что эгоизм в человеке затухает, ему все меньше и меньше хочется. А почему? Я вам скажу, почему, чтобы вы не подумали, что надо, действительно, быть большим эгоистом. Потому что он разочаровывается в том, что может наполнить себя эгоистическим образом. Ведь в течение всей своей жизни мы ни разу не смогли наполниться эгоистически. Вы купили себе машину, квартиру, неважно что — максимум через неделю у вас пропадает наслаждение от этого, все становится привычным. Вы умирали от голода — дорвались до еды — несколько кусочков пищи и все, наслаждение от нее пропадает, и вы продолжаете есть уже просто автоматически. Чтобы получить наслаждение, вы должны переключиться на что-то другое.

Это потому что, когда наслаждение входит в желание эгоистически, оно его аннулирует, а затем оно само перестает ощущаться, как наслаждение. Таким образом эгоизм сам себя умерщвляет. В этом и заключается секрет нашей смерти и ее причина. Если бы мы не умерщвляли себя сами подобным образом, то были бы бессмертны, ощущали бессмертие.

Что значит «бессмертие»? Наше биологическое тело умирало бы, а мы не чувствовали, что умираем. Мы бы ощущали себя все время в состоянии вечного течения информации, материи, своего «я». Потому что мы еще до смерти этого тела перестали бы отождествлять себя с ним. Потому что оно — это не «я». «Я» — это нечто другое во мне, духовное. Вы можете сделать мне пересадку всех органов тела, — по частям или как-то иначе, — а мое «я» все равно останется. Плоть — это всего лишь оболочка, машина. Когда-то мы думали, что человеческое «я» находится в сердце, сейчас мы думаем, что, возможно, оно в головном мозге. Скоро мы научимся делать пересадку головы, и опять-таки не обнаружим ничего нового. «Я» человека остается.

Только когда наше «я» станет альтруистическим, оно не будет затухать под воздействием получаемого наслаждения, и тогда человек станет ощущать себя бессмертным. Тот, кто занимается каббалой, достигает этого состояния. Он поднимается на уровень, где происходит абсолютное, вечное течение информации и отождествляет себя, свое «я», с этим потоком. Тело же для него — как рубашка, которую иногда надо сменить.

Л.Н.: Сколько лет прожил Авраам? Он же, по-моему, жил лет 200?

Здесь речь идет не о земных годах, а духовных ступенях — сколько ступеней он преодолел, поднявшись до своего духовного уровня. О его физическом возрасте в этих книгах не говорится. В них в аллегорическом виде говорится о его внутренней работе и о том, как он изменил себя, насколько ступеней эгоизм, который в нем тогда вспыхнул, — как и во всех вавилонянах, — помог ему подняться.

Л.Н.: Спасибо! Мне было очень приятно с вами говорить, и вообще познакомиться непосредственно, а не только по вашим книгам.

Большое спасибо! Я надеюсь, что мы с вами еще увидим хорошее будущее всего человечества и хорошую жизнь для наших внуков.

Л.Н.: Мы будем верить в это.

Армена Джигарханянанадо слышать. Неторопливо и веско он дарит нам слова своей житейской мудрости. Она звучит просто. Но простота эта кажущаяся. Она замешана не только на опыте 50-ти лет театральной, кинематографической и человеческой жизни. За ней стоит вся огромная культура человечества. Мы любим его, и верим этому человеку не за его бесчисленные роли (за количество которых он даже вошел в Книгу рекордов Гиннесса) и регалии. Кто-то назвал его веселым философом. И не случайно одна из самых значительных его театральных работ — роль Сократа.