Владимир Плотников - Ночной кошмар с Николаем Сванидзе

«Блестящий журналист»? Вообще-то, таких «ораторов» в народе зовут проще: говорун, балабол, трещотка.

Как-то раз на радиостанции «Эхо Москвы» собрались Маркус Уоррен от «Дейли Телеграф», Евгений Киселев — НТВ, Николай Сванидзе — РТР, Виталий Дымарский — ТВЦ, Андрей Черкизов — «Эхо Москвы».

Перед ними поставлен вопрос: «Что есть журналистика? Ее роль не просто в этом мире, а накал страстей, который в последнее время нас обуревает в связи или непосредственно перед официальным началом предвыборных кампаний этого и следующего года, вселяет некоторый, отнюдь не священный трепет и ощущение того, что наша журналистская профессия начинает проваливаться».

Представляете, такой вопрос задали этой компании? Нарочно не придумаешь: трудно вообразить еще один столь же вкусный коктейль из прямо-таки кавалергардов, атосов и арамисов демократичной, непредвзятой и честной журналистики. Если скромнее, то почти как в песне: «рядом дуэлянты, флигель-адъютанты, блещут эполеты, все они красавцы, все они таланты, все они поэты». Возьмемся за руки, друзья! Взялись. И зачесали язычищами.

Сванидзе.Открытый вопрос сегодня. Не подготовился, тему разговора не знал, поэтому буду говорить с колес. Что такое для меня журналистика? Это моя профессия и возможность самовыразиться, но при этом не мешая самовыражаться другим людям. Дать максимальную информацию. Сказать то, что я считаю нужным сказать по данному поводу, извините за банальность. Не поливать никого грязью. Не унижать ничьего достоинства. Не повредить, не навредить. Я считаю, что сегодня у российского журналиста должен быть не в последнюю очередь этот принцип, эскулаповский.

Видали Эскулапа, что способен без скальпеля угробить человека сугубо психологическими средствами. Если справедлива мудрость «слово убивает», то кто-кто, а уж Николай Карлович всенепременно будет состоять в первой десятке претендентов на олицетворение этой истины.

Ведущий.Попробую чуть-чуть обобщить. Только двое — Андрей Черкизов и Николай Сванидзе (если ошибусь, поправите) — сказали, что журналист должен и может давать свою оценку происходящего. Так это или не так, Николай?

Сванидзе.Во всяком случае, мы с Андреем это сказали. Тем более что это наша с ним профессия и, кстати, с Женей Киселевым тоже.

…Мне кажется, что если говорить о журналистике и о том, почему она в нашей стране носит не чисто классический

информационный характер, а очень часто (может быть, слишком часто) сдабривается личным мнением того, кто эту информацию излагает, мне кажется, что здесь главная причина в другом. Мы привыкли считать, и может быть, у нас есть для этого серьезные основания, что российское общество на протяжении долгих веков и последних десятилетий в том числе было очень пассивно, созерцательно относилось к политике, привыкло к тому, что политика делается не им, обществом, а только рядом людей, которые стоят над обществом, и от самого общества ничего не зависит. Поэтому одна из задач политических журналистов, на мой взгляд, втянуть общество в политику, объяснить обществу, что без него (общества) ничего не сделается. Общество нужно заинтересовать политикой. Одна из форм того, как заинтересовать общество политикой, — преподносить эту политику не как скучную цепь каких-то объективных событий, а как авантюрный сюжет, как детектив. Для этого нужно нагнетать интригу, говорить о заговорах. Это нужно преподносить.

На вопрос, приходится ли приторговывать журналисту, утаивать информацию, Сванидзе ответил:

— Господа, что там, честно — не честно. По-моему, вопрос очевидный. Взрослый человек в здравом уме и твердой памяти никогда никому — ни обществу, ни жене, ни другу, ни начальнику — не говорит всего, что он знает. i

.. Это один из законов профессии.

…Ведь любой факт может быть преподнесен. По-моему, уже прозвучало (я не помню, кто сказал), что объективный факт — это большая редкость, в жизни они редко встречаются. Любой факт может быть преподнесен, при этом не добавляя ничего от себя, так, что он сразу приобретает окраску, «волк съел зайчика». Необязательно говорить, что волк хороший или плохой, что зайчик хороший или плохой. Я не буду агитировать ни за ту, ни за другую зверюшку. Я могу при этом сказать, что у волка трое детей, а могу сказать, что зайчик оставил троих детей без отца. От того, какую информацию я выдам, зависит восприятие этого факта в обществе.