Еремей Парнов - Фантастика в век НТР

Сквозь атомный пепел пробивается зеленый росток. Суждено ли ему вырасти? Во что он превратится? В уродливого мутанта? Или надежда все же есть?

Лицом к лицу столкнулся японский мальчик с непостижимой для него Службой времени. Временные экраны рассекают повествование. Под разными углами проецируют возможное будущее. И как крошечный мир, вобравший в себя Вселенную, многогранен и изломан мозг маленького японца, стремящегося отдать жизнь за императора. Неужели даже молодым суждено свершить самоубийственный цикл?

Влияние непреодоленного прошлого на сегодняшнюю жизнь людей, пожалуй, центральная тема Сакё Комацу. Тревожным набатом гудит прошлое в рассказе "Повестка о мобилизации". Война давным-давно кончилась, над атомным пепелищем распустилась жимолость. Раздвинув трещины в искореженном бетоне, пробились к небу весенние ростки новой культуры и новой морали. Самурайские изогнутые мечи и камикадзэ, которые перед последним полетом осушают последнюю в жизни чашку сакэ, серые линкоры в тропических морях и публичные харакири перед императорским дворцом — вся эта отдающая нафталином романтика как будто осталась навсегда позади. Но почему же тогда болят в непогоду старые раны? Почему давно проигранная война все еще посылает свои страшные повестки? Значит, где-то пусть в сдвинутом по фазе или амплитуде временном мире уже летят, вспенивая океан, торпеды, они нацелены на суда, дремлющие в Пирл-Харборе, а «Б-29» с атомной бомбой на борту уже подлетает к Хиросиме. Может быть, в той войне все протекает иначе. Может быть, теперь императорский флот атакует Гонконг, а Пентагон наносит атомный удар по Ниигате. Но война всегда война. Меняется стратегия и тактика, но чудовищная мясорубка не перестает затягивать в булькающий от крови зев свою привычную пищу.

Жертвой войны всегда становится будущее. Молодые, нерасцветшие жизни и те жизни, которые могли бы возникнуть, приносятся на этот страшный алтарь.

Почему же войны никогда не кончаются? Почему, проигранные и полузабытые, посылают они свои повестки от лица давно умерших военных министров? Сакё Комацу дает на это ясный ответ. Да потому, что кто-то этого хочет! Да потому, что не перевелись в обществе всякие «бывшие», обломки былой славы, "старые борцы". Они гремят костями и костылями. Они задыхаются, если воздух напоен запахом яблонь, а не пороховой гари.

В рассказе "Повестка о мобилизации" маниакальная воля престарелого «психокинетика», корчащегося на больничной койке, гальванизирует смердящий труп былой войны. Не случайно старый вояка является отцом героя, от лица которого ведется повествование. Это схватка, смертельная схватка двух поколений. Это костлявая рука милитаризма, которая тянется к горлу молодой Японии. От нее нельзя отмахнуться. Иначе однажды утром кто-то найдет в почтовом ящике повестку о мобилизации.

"Повестка о мобилизации", "Черная эмблема сакуры" "Времена Хокусая" — во всех этих рассказах будущее жестоко детерминирует прошлое или вновь и вновь возрождает его в возможных, точнее, в резонансных вариантах. Сакё Комацу лишь намеками проясняет загадочный характер таких связей. Зато в рассказе "Да здравствуют предки!" эпохи, разделенные непреодолимой вековой бездной, соединяет туннель через время — пространство.

Зачем писателю понадобилась такая конкретизация? На первый взгляд она сопряжена с известными издержками. Загадочная Служба времени, двадцатилетней давности повестка и атомный отблеск на бирюзовой воде картин Хокусая — это прежде всего емкие художественные символы. Они создают определенное настроение, которое только усиливается недосказанностью. Туннель же из современной Японии в эпоху Эдо — просто фантастический атрибут с очень конкретной специализацией. Почему же Сакё Комацу выбрал именно этот простой, эмоционально ограниченный прием? Не потому ли, что пещера в горе ведет именно в эпоху Эдо, когда, по мысли автора, Япония встала на путь, определивший ее сегодняшний облик? Это уже не бабочка в рассказе Брэдбери "И грянул гром", определенным образом изменившая судьбу человечества. Это вполне конкретная эпоха, когда перед Японией стояла дилемма — оставаться в изоляции" или раскрыть двери заморским купцам, чьи настойчивые требования подкреплялись пушками фрегатов. Сакё Комацу не искал того «рокового» момента, который лег тяжким грузом на чашу весов, он не пытался наметить иной путь к войне. Одним словом, его "машина временя" не была использована для привычных в фантастике целей. Тогда зачем она понадобилась и почему временные переходы в рассказе "Да здравствуют предки!" совершаются со столь же небрежной легкостью, как в "31 июня" Пристли? На оба эти вопроса есть только один ответ."…Вскоре патриотизм начал принимать уродливые формы. Появилась какая-то нелепая националистическая организация под названием "Поможем страдающему Эдо!". Члены этой организации устраивали шумные сборища, на всех зданиях, на всех углах расклеивали плакаты и лозунги.