Еремей Парнов - Фантастика в век НТР

Никто не знает, когда зародилась странная и пленительная игра в элементы мира. О научной фантастике говорят, что она появилась с Жюлем Верном или что она дитя нашего века — космоса и кибернетики. А фантастика стара, как само человечество. Во всяком случае много старше письменности. По сути, олицетворение сил природы — это фантастическое творчество. Но не будем глубоко забираться во тьму предыстории. У фантастики есть свои знаменательные вехи. Вряд ли она, конечно, развивалась последовательно от Гомера к Уэллсу, но есть все основания назвать великого слепца ее отцом.

Шлиман сумел раскопать Трою, руководствуясь томиком Гомера как археологическим справочником. И это дает нам право считать «Илиаду» книгой сугубо реалистической, почти исторической летописью. Но ведь в ней фигурируют и бессмертные боги, творящие всевозможные чудеса, что, безусловно, можно расценить как фантастический вымысел. Впрочем, не в богах дело. Суть в том, что во время своих скитаний герой «Одиссеи» попадает… на Луну. Это первое в литературе описание межпланетного путешествия.

С той поры на Луну летали часто, пользуясь каждый раз различными силами и средствами: ураганом и испаряющейся на солнце росой, упряжкой из птиц и воздушным шаром, орудийным снарядом и привязанными за спиной крыльями.

Не удивительно поэтому, что современный читатель часто воспринимает фантастику как естественное продолжение сказки. Тем более, что в какой-то мере фантастика так и осталась сказкой. Но это электронная, это космическая сказка. В мифологии двадцатого века нет места богам, добрым волшебникам и злым колдунам. Их повсеместно и навсегда вытеснили ученые, космонавты, изобретатели. Воображение писателя наделило их почти безграничной (только это и осталось от волшебной сказки) властью над пространством и временем, жизнью и мертвой природой. Эти люди могут делать то, о чем сегодня только мечтают наши современники. Герои фантастических произведений, подобно магам древности, способны творить чудеса, вполне объяснимые, однако, законами воображаемых наук будущего. Причем на эти науки будущего наложены жесткие ограничения: методология их не должна противоречить современным представлениям. В противном случае собственно научная фантастика теряет резкие очертания и размывается в безбрежном жанре "чистой фантастики", столь же древней, как и сама история, проще говоря, вырождается в сказку. Вот почему фантастика, как правило, отражает сегодняшний мир науки независимо от века, в котором протекает действие произведения.

Это довольно тонкое методологическое ограничение ни в коей мере не сковывает научную фантастику, не мешает ей быть удивительно многообразной. Литературоведы все еще спорят, жанр это или нет, а фантастика между тем демонстрирует всю гамму литературных форм. Здесь рассказ и роман, повесть и стихотворная баллада, пьеса и киносценарий. Фантасты явно расширяют границы своих владений. Буквально на наших глазах родилась даже фантастическая живопись.

Мы знаем, насколько относителен покой и абсолютно движение. А движение — это, в том числе и рост, развитие. Развивается не только фантастика. Развивается вся окружающая нас жизнь, и мы вместе с нею. Сейчас о проблемах фантастики спорят преимущественно представители того поколения, которое зачитывалось в детстве Жюлем Верном и Уэллсом. Молодой читатель, отдавая должное прославленным талантам, тем не менее будет уже иными глазами смотреть на лунные экспедиции посредством пушечного ядра или кейворита. Для него это такой же анахронизм, как, скажем, путешествие на воздушном шаре или на гусях.

Зато он совершенно иначе относится к галактическим полетам героев Станислава Лема или Абрамовых. Во-первых, фантастические звездолеты "Магеллановых облаков" и «Селесты-9000» на уровне современных знаний, во-вторых, сами эти сверхдальние полеты не входят в конфликт с реальностью.

Возьмем для примера все ту же Луну. Наш извечный спутник — мертвое небесное тело, и с этим ничего не поделаешь. Можно, конечно, и теперь разместить там очередную фантастическую цивилизацию, но читатель будет воспринимать такую Луну уже не как конкретное небесное тело, а в качестве некоего "тридесятого царства" — либо заведомо сказочного, либо чисто условного, как обитаемый Марс у Брэдбери. Таковы реалии сегодняшнего дня, и таков взгляд современного читателя на фантастику. И не случайно одни и те же книги с одинаковым увлечением читают молодые инженеры и маститые академики, рабочие, школьники и студенты.