Сергей Кормилицын - Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить

Есть и другие частные вопросы: трудовая повинность, земельная реформа, рабочие поселения… Каждое требование – проблема. Должны ли быть поделены сельскохозяйственные крупные предприятия? Нет! Поскольку задуманный здесь государственный социализм одновременно признает значение центрального руководства в хозяйстве. Но лучше оставим эти частности.

Такой же сложной проблемой при ближайшем рассмотрении оказываются и требование охраны старости в системе всеобщего огосударствления системы пенсионных выплат, и борьба против неопределенности судьбы стариков, и другие вопросы. Эта проблема ни в коем случае не должна толковаться двусмысленно.

Первое: проблема землепользования, проистекающая из приведенных выше требований, должна быть решена без использования марксистской идеологии. Перспектива классовой борьбы должна быть решительно отклонена, в то время как неизбежность борьбы экономической одобрена. При этом не возникает противоречия, что национал-социализм исходит из постулата, что граждане в основной своей массе не в состоянии строить новый рейх. «Молодыми аристократами Третьего рейха» являются рабочие. Однако их поддерживает не социальная политика в ее сегодняшнем понимании. Социальная политика является лишь завуалированным обозначением политических интересов определенной группы. [121]И марксистскому разложению государства до состояния чисто экономического общества будут противостоять высшие инстанции народного государства, превалирующие над экономикой.

Второе: отдельные требования из области хозяйственной политики являются тем более спорными, чем более конкретных жизненных вопросов они касаются. Точнее, они научно не обоснованы. Это говорит не в их пользу. И при этом неумение науки соответствовать практическим требованиям никогда не имело решающего значения. Все новое, что происходило и происходит в истории, почти всегда приходит из донаучной области жизни. Для этого национал-социализм обладает необыкновенно развитым инстинктом. Он как раз живет, презирая теорию. Однако чувствуется, что это не всегда идет ему на пользу. Может, он вынужден так поступать? Практика не может длительное время оставаться жизнеспособной без теории.

Это в высшей степени характерно для основного требования движения, включающего в себя в области хозяйственной политики все отдельные требования. «Разрушение процентного рабства – это тот стальной стержень, вокруг которого вращается все, это требование больше, чем просто финансово-политическое, со своими предпосылками и влиянием, оно распространяется столько же на политическую жизнь, сколько и на экономическую. Оно является также основным требованием экономических воззрений и, таким образом, глубоко проникает в жизнь каждого отдельного человека. От каждого оно требует решения: служить народу или предаться безграничному личному обогащению. Это, таким образом, означает решение социального вопроса». [122]

Данное требование, конечно, наталкивается на чрезвычайно серьезные возражения. Они выражаются в том, что его научное осмысление движением все больше сходит на нет. Ряд школ, подробно изучавших вопрос на протяжении последних десяти лет, сегодня просто нарасхват. Призыв разрушить процентное рабство в основных чертах объясняется так: «Задача народного хозяйства должна заключаться в удовлетворении потребностей, а не в обогащении, того, кто дает ссуды. Финансовая область должна стоять на службе у государства. Финансовые органы не имеют права образовывать государство в государстве». [123]

Если вглядеться повнимательнее, то откроется, что национал-социализм работает над вечной проблемой: как определить границы частной собственности. Частная собственность как таковая признается. Но накопление огромных богатств в чьих-то одних руках – а количество миллионеров увеличивается в Германии и сегодня – делает невозможным воплощение требования о «всеобщем благополучии и культуре». Национал-социалистическое движение понимает свою борьбу против банков как борьбу производителей с теми, кто присваивает капитал. Факты, на которые национал-социалисты ссылаются, общеизвестны: для того чтобы иметь возможность производить, следует взять кредит. Тот, кто сегодня вынужден брать кредит, а это почти каждый, обречен выплачивать высокие проценты. Процентная ставка в настоящее время такова, что съедает любой доход. Смысл экономики заключается в соблюдении качества, которое является чем-то редким по сравнению со спросом на него. Что есть экономика в свете вышесказанного? Здоровое стремление к доходу с одновременным удовлетворением спроса оказалось заброшено в погоне за прибылью. Из самостоятельных предпринимателей получились акционерные общества. Последние тоже в свою очередь являются лишь придатками крупных «держателей портфелей» – больших банков. Здесь накапливается прибыль. Поток кредитов течет от властей, занятых созидательным трудом, как никогда ранее. К ним же назад течет поток процентов. Свое монопольное положение они используют так, чтобы вновь превращать кредитные выплаты во власть. Они – тайные тираны мира. Возросшие проценты, которые они собирают, опускают нашу экономику до уровня принудительного труда. Будь то малое или большое предприятие, оно охвачено молохом процентного гнета и обдирается до крови. Капиталистическое хозяйство выродилось в мамонизм.Под процентным гнетом одно за другим разрушаются различные блага. Фабрики останавливаются. Растет армия безработных. Каждый это знает, все от этого страдают. Никто не возмущается.