Армен Гаспарян - Операция Трест. Советская разведка против русской эимиграции. 1921-1937 гг.

Дело в том, что, желая припрятать от возможного обыска французской полиции хотя бы наиболее важное, мы с женой целые сутки перебирали бумаги. Кроме общей текущей и не очень интересной переписки в делах находилась и вся переписка с «Трестом» — тайным якобы сообществом в России, возглавляемым Якушевым (имел 3 псевдонима), работавшим с Кутеповым.

Просмотрев это, я пришел в полный ужас, до того ясна была, в глаза била большевистская провокация. Письма «оттуда» были полны несдержанной лести по отношению к Кутепову: «Вы, и только Вы, спасете Россию, только Ваше имя пользуется у нас популярностью, которая растет и ширится» и т.д. Про великого князя Николая Николаевича «Трест»говорил сдержанно, даже свысока; про генерала Врангеля — иронически. Описывали, как росло неимоверно число их соучастников, ширилась деятельность «Треста»; в каком-то неназванном пункте состоялся будто тайный съезд членов в несколько сот человек, на котором Кутепов бып единогласно избран не то почетным членом, не то почетным председателем... Повторно просили денег и, паче всего, осведомления.

К сожалению, веря в истинный антибольшевизм «Треста», Кутепов посылал ему периодически осведомления об эмигрантских делах, организациях и их взаимоотношениях довольно подробно и откровенно. Между прочим, в переписке имелся срочный запрос «оттуда»: что означает приезд в Париж на марковский праздник генерала Деникина и связанные с этим чествования ? И копия ответа Кутепова, что политического значения этот факт не имеет, что добровольцы приветствовали своего бывшего Главнокомандующего, и только. Вообще «Трест» проявлял большое любопытство, и, увы, оно очень неосторожно удовлетворялось... Я не могу и сейчас сказать всего, что прочел в этой жуткой переписке...»

Деникин вместе с Кутеповым пытались найти объяснение таинственному исчезновению генерала. Но этого им сделать не удалось. Записка, оставленная Монкевицем — «Во избежание лишних расходов на погребение, прошу моего тела не разыскивать», — еще больше запутала дело. В эмиграции долго ходили слухи, что генерал, крупный агент ОГПУ, инсценировал самоубийство, чтобы скрыть бегство в Советский Союз. Однако никаких документальных подтверждений этого заявления до сих пор найти не удалось. Может быть, потому, что особо и не искали. Никому не нужно было. Эмиграция доверяла мнению председателя Русского общевоинского союза генерала Врангеля. 15 ноября 1926 года он писал генералу Барбовичу: «В области «работы» генерала Кутепова — крупный скандал. За последнее время целым рядом лиц получены сведения, весьма неблагоприятные для ближайшего помощника генерала Кутепова — генерала Монкевица. Недавно в управлении генерала Хольмсена были получены документы, подтверждающие преступную связь этого генерала с большевиками. Предупрежденный сам генерал Кутепов, однако, этому отказался верить. На днях Монкевиц исчез, оставив записку, что, запутавшись в деньгах, кончает жизнь самоубийством. Однако есть все основания думать, что это симуляция. Трупа нигде не найдено, а следы генерала Монкевица следует, видимо, искать в России...»

Ранним утром 10 октября 1939 года на Лубянке начали допрашивать арестованного за несколько часов до этого тайного сотрудника НКВД Андреева. Лейтенант госбезопасности Кузнецов к тому моменту знал только, что человек, сидящий напротив, бежал из Франции два года назад. Его подозревали в причастности к убийству Игнатия Рейса, советского агента, посмевшего обвинить товарища Сталина в многочисленных преступлениях против революции. Внимательно изучив небольшое на тот момент дело подследственного, он узнал, что тот принимал участие в боях юнкеров в Москве в ноябре 1917 года. Потом уехал на юг, где вступил в Добровольческую армию. После краха Белого движения эмигрировал, активно участвовал в террористической деятельности против СССР.

В ночь ареста Андрееву выдали анкету. Он заполнил ее сам. «Фамилия — Андреев-Эфрон. Имя и отчество — Сергей Яковлевич, год и место рождения — 1893, 26 сентября, Москва. Последнее место службы и должность или род занятий — был на учете в НКВД. В царской армии был прапорщиком. После того как большевики одержали победу в Москве, я поехал на Юг и вступил добровольно офицером в армию Деникина и был там до Врангеля включительно. Никаких штатных должностей я не занимал и в течение месяца болтался при штабе Алексеева. Точную дату вспомнить не могу, но помню, что это было во время первого Кор-ниловского похода. С армией Врангеля бежал сначала в Галлиполи, а затем в Прагу. В Галлиполи голодал и жил месяцев пять в палатке. Единственно, чем я занимался, это вел группу по французскому языку из трех человек. В Константинополе я выдержал испытания, которые сдавал профессорской группе. Меня приняли на стипендию в Прагу. Я был организатором «Демократического союза студентов», который вышел из белых организаций и занимал по отношению к белым военным кругам враждебную позицию. Редактировал издаваемый в Праге журнал под названием «Своими путями»...»