Внутренний Предиктор СССР - Последний гамбит

— Они объяснили мне, что проблема не в том, что на них нарисовано, а в нравственности тех, кто толкует картинки-символы «пикников». Постепенно до меня стало доходить, что в случае с гибелью подводной лодки «Курск», которая по их мнению была потоплена в результате торпедной атаки АПЛ США, их беспокоит даже не столько сам факт вероломства, сколько то, что чья-то безумная воля или бездумный автоматизм при исполнении должностных обязанностей поставили мир на грань ядерной войны. По их мнению, в современных условиях ни одна из стран мира, в том числе США, не имеют права на развязывание ядерной войны, которая означала бы гибель всей цивилизации. Поэтому у них было твёрдое убеждение, что Соединенные Штаты ждёт возмездие по масштабам превосходящее их воображение. И это возмездие каким-то образом закодировано в третьем «пикнике». Естественно, когда я узнал о событиях «чёрного вторника» и о времени нападения на первую башню Всемирного Торгового Центра, то невольно вернулся к картинкам третьего «пикника». Кроме того, индийские аналитики одними из первых обратили внимание на символику числа 11, связанного с самолётами-камикадзе. А что можете сказать вы, мистер Холмс, по поводу катастроф в Нью-Йорке и Вашингтоне?

— Пока лишь то, что «пикники» странным образом преследуют меня по всему свету. Хотя, не хочу скрывать что, я действительно занимаюсь ими и собрал много интересного материала, который по моему мнению имеет к их разгадке самое непосредственное отношение.

Холмс кратко рассказал о встречах в Швейцарии, Испании и Египте, после чего перешёл к Индии.

— В прошлом году в начале октября пресса много писала о посещении Индии президентом России Путиным. Как вы думаете, он был здесь у Саи Бабы?

— Этого я вам точно сказать не могу, хотя по многим признакам — был. В Индии умеют обставить посещения таким образом, что никто и не заметит. В Бомбее он точно был, и русские делегации, которых в ашраме всегда много, а в то время их было, кажется, семь, с нетерпением ждали приезда своего президента. Во время второй аудиенции Свами давал русским свои оценки президентам Клинтону и Ельцину одним словом — bad (плохой). Когда его спросили о Путине, он ответил — very good (очень хороший). Поэтому, если у Путина было желание встретиться со Свами, то, по-моему, такая встреча могла состояться, хотя никакого официального сообщения об этом в индийской прессе не было. Но, мне кажется, что-то просочилось сквозь завесу секретности, поскольку месяца два спустя из России мне привезли видеокассету с «Куклами» на тему закрытого посещения Путиным ашрама Саи Бабы.

— А что такое «Куклы», Гриша?

— Это одна из популярных телевизионных программ в России, собирающая до ста миллионов телезрителей каждое воскресенье. В ней все первые лица государстваи другие известные политические деятели появляются в виде кукол, а сюжеты каждый раз берутся из русской или зарубежной классики.

По существу это правильно: государственные деятели — это «заводные куклы», запрограммированные официальным «Протоколом» и должностными обязанностями. Они перестают быть куклами только после того, как понимают это. Тогда человеческие отношения с простыми людьми, с другими политиками, журналистами становятся для них более значимыми, чем должностной этикет и иерархия. Только после этого на основе личностных человеческих отношений в сфере управления власть может служить всем людям. Как говорили русские, эпоха «Протокола» кончилась и началась эпоха общего человеческого дела, в котором личностные отношения более властны, чем должностные полномочия. А основой для этого является общее для разных людей единство эмоционального и смыслового строя души каждого.

— Что это значит, Гриша?

— Русские объяснили мне, что страны англоязычного мира находят общий язык ещё и потому, что их государственные деятели говорят на одном языке и подкрепляют передачу смысла речи образами, на основе которых и строится всякое взаимопонимание. Это как раз то, чему вы, мистер Холмс, сами стали свидетелем во время короткой беседы с Саи Бабой. А в образной форме в прямом биополевом обмене при общении людей можно передать значительно больше информации, чем в лексике, поэтому так трудно всегда идут переговоры с переводчиками. И переводчик, и государственный деятель, имеющие разный статус в переговорах, — своеобразные личности, и потому в отношении любого объективного явления у каждого из них свои образы, не совпадающие с образами другого как по своему характеру, так и по их упорядоченности. И как бы ни старался переводчик точно перевести смысл сказанного, его образы будут отличны от образов его шефа: в иерархически организованном обществе это так, хотя бы потому, что переводчик не в праве думать так, как думает шеф, поскольку такой образ мыслей — посягательство на «узурпацию» должностных полномочий шефа.