Ли Куан Ю - Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)

Лунг всегда интересовался тем, что происходило в стране, чем занималось правительство. Одиннадцатилетним школьником он сопровождал меня во время избирательных митингов, которые я посещал, пытаясь обеспечить общественную поддержку, накануне нашего вступления в Федерацию Малайзия. В возрасте 12 лет он был достаточно большим, чтобы запомнить панику и суматоху, царившую в городе во время расовых беспорядков 1964 года, и неожиданно введенный комендантский час, который застал его в Католической школе на Куинс-стрит, так что он не знал, как попасть домой. Водитель нашей семьи проявил находчивость и в обстановке полного хаоса на дорогах сумел довезти его до дома на автомобиле «Моррис-майнор», принадлежавшем моему отцу. Лунг изучал малайский язык начиная с пятилетнего возраста, а после того как Сингапур вошел в состав Малайзии, начал учиться читать на джави – малайском языке, использовавшем арабскую письменность. Чтобы практиковаться, он читал орган ОМНО, газету «Утусан мелаю», выходившую на джави, в которой печатались самые вздорные обвинения в мой адрес и в адрес ПНД. Политика была частью его внешкольного образования.

Со студенческих лет в Кембридже он знал, что хочет участвовать в созидании будущего Сингапура и заниматься политикой. После выпускных экзаменов по математике в Кембридже его наставник уговаривал Лунга не возвращаться для прохождения службы в вооруженных силах Сингапура и вместо этого заняться дальнейшим изучением математики в Кембридже, поскольку на экзаменах он показал исключительно высокие результаты. Президент Оксфордского и Кембриджского общества Сингапура, вручая ему награду как лучшему студенту 1974 года, сослался на письмо другого наставника из Тринити-колледжа. Тот писал, что Лунг получил «на 50 % больше наивысших отметок, чем следующий за ним кандидат… в истории экзаменов по математике такая разница между двумя лучшими студентами раньше не встречалась».

Когда я встретился с его наставником на церемонии выпуска, он сказал мне, что Лунг написал ему очень продуманное и взвешенное письмо с объяснением причин того, почему он не станет продолжать изучение математики, независимо от того, какими были его успехи. Я тут же попросил его наставника прислать мне копию письма, которое Лунг прислал ему в августе 1972 года:

«А теперь о причинах того, почему я не хочу стать профессиональным математиком. Для меня совершенно необходимо вернуться в Сингапур, чем бы я там ни занимался. Это важно не только потому, что ввиду моего особого положения, покажи я пример “утечки мозгов” за рубеж, это страшно деморализовало бы людей в Сингапуре. Да и потом, Сингапур – моя родина и то место, где я хочу жить… Кроме того, математика вряд ли имеет какое-то влияние на то, что происходит вокруг и на то, что происходит в стране. В такой большой и развитой стране, как Великобритания, это вряд ли имеет какое-либо значение, но в Сингапуре это будет значить для меня очень много. Это не говорит о том, что я должен буду уйти в политику, но даже в качестве высокопоставленного гражданского или военного чиновника я буду способен оказывать серьезное влияние на развитие событий и смогу изменить ситуацию в лучшую или худшую сторону. Я бы предпочел делать что-либо в жизни самостоятельно, возможно, вызывая недовольство других людей, а не проявлять недовольство чьими-то действиями, не будучи в состоянии что-либо изменить».

Ему было только 20 лет, но он уже разбирался в своих наклонностях и знал, в чем состоит его долг.

Жизнь не обходится без трагедий. В 1978 году Лунг женился на докторе Вон Мин Ян, гражданке Малайзии, с которой он встретился, когда она изучала медицину в Гёртон-колледже (Girton College), в Кембридже. В 1982 году она родила их второго ребенка, мальчика по имени Йипенг. Он был альбиносом и имел явно выраженные признаки инвалидности. Три недели спустя Мин Ян умерла от сердечного приступа. Мир, в котором жил Лунг, разрушился. Его теща позаботилась о детях, а Чу время от времени помогала ей. Им также помогала горничная, которую прислала жена моего брата Суана Памелия, – чтобы помочь им в экстренной ситуации. Позднее мы стали волноваться, что Йипенг плохо разговаривал и не общался с людьми. Когда Линь вернулась после стажировки по детской неврологии, которую она проходила в госпитале штата Массачусетс, она поставила ему диагноз аутизм. После нескольких лет обучения в подготовительной школе, а затем в школе для умственно отсталых детей способности Йипенга в общении с людьми улучшились, и он смог пойти в обычную среднюю школу. Линь изменила ему диагноз на синдром Аспергера [73], его умственное развитие стало нормальным. Он оказался очень добродушным и самым послушным и любимым из всех моих внуков.