Александр Прасол - Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере.

«В тех случаях, когда нужно снять своё платье — например, во время некоторых работ или купанья, — японцы не испытывают никакого стеснения. <���…> Даже в европеизированных Нагасаки, Иокогаме и Кобе большие круглые чаши, служащие ваннами, устанавливаются зачастую в садиках, на виду у соседей, с которыми переговариваются во время купания или же… в самых лавках, и дверь для покупателей не закрывается на это время» (Шрейдер, 369).

«Костюм служит для прикрытия тела от влияния погоды, но не для прикрытия наготы, так как японцы не находят совершенно ничего нескромного в том, чтобы ходить нагими. <���…> В японской провинции при ваннах услуживают девушки. Служанка, не стесняясь, входит в ванну, когда вы купаетесь, и любезно предлагает свои услуги помочь вам вытереться, когда вы вышли из ванны» (Позднеев, 77, 84).

«Ванны в Японии по большей части общественные, мужчины купаются в одно время с женщинами» (Бартошевский, 356).

В XVIII веке для доставки почты в Японии использовали гонцов, которые бегом преодолевали свой отрезок пути и передавали мешок с письмами следующему гонцу, как эстафетную палочку. По воспоминаниям европейцев, кроме набедренной повязки единственным «одеянием» гонцов была красно-синяя татуировка, которая покрывала большую часть их тела и как бы скрывала наготу. Вплоть до второй половины XIX века японцы не только мылись в общих банях, но если погода позволяла, то и домой частенько шли голышом, не стесняясь соседей.

«Ванна у японцев играет такую же роль, как у древних римлян. Они проводят в общественных купальнях целые часы; там вперемежку полощутся дети, старцы, женщины и молодые мужчины. Вся эта публика поёт, разговаривает, и голосит на все лады. <���…> Мне случалось часто видеть, как японцы после горячей ванны выскакивали на улицу нагишом и, красные как раки, бежали в таком виде по улице, не опасаясь, по-видимому, простуды» (Воллан, 123).

Если уж после бани бежать домой голышом было не зазорно, то что говорить о любимцах публики — борцах сумо, одетых единственно в ту же набедренную повязку, уменьшить которую уже невозможно ни при каких стараниях? В сочетании с особенностями телосложения массивных спортсменов, покрытых слоем подкожного жира, это традиционное одеяние и сегодня вызывает у новичков-иностранцев обоего пола смешанные чувства.

Спокойное отношение к обнажённому телу имеет давнюю историю и связано с общинным прошлым японского народонаселения. В сельской местности оно было поделено на пятидворки, в городах — на десятидворки. Дисциплина и ответственность общая. Таиться от соседей, жить отдельно и независимо в таких условиях просто невозможно. Российские путешественники сразу подметили: «Вся жизнь японца проходит на улице: он работает, моется, одевается на виду у всех. Даже известные кабинеты и ящики с неприятным запахом не спрятаны, как у нас, на заднем дворе, а выходят прямо на улицу» (Воллан, 122).

Борцы сумо. Исходная позиция.

В таких условиях остается один шаг по полного, но морально устойчивого растворения в обнажённом коллективе. Да и как его не сделать, когда уж тысячу лет минеральные источники по всей стране бурлят, вода и дрова в большой цене, а мыться надо регулярно? Поудивлявшись всеобщей наготе, аналитичные европейцы, тем не менее, пришли к благоприятному для японцев заключению:

«Как ни странны кажутся нам эти нравы, но неоспоримо, что ни один японец до прибытия европейцев не догадывался, что они могут иметь предосудительную сторону. Войдя сам в общественные бани, европеец взглядами и улыбками обратил в неприличное то, что до тех пор не считалось таковым ни в чьих глазах» (Гюмбер, 248).

«Японец смотрит на голое тело совсем другими глазами, не так, как европеец, для которого это — запретный плод. Японец… равнодушно проходит мимо купающихся… обнажённых женщин, и у него не является при этом никаких игривых мыслей. <���…> Да и женщины без всякого стыда кормят своих детей в театре, идут в общие бани и вообще не стыдятся своей наготы» (Воллан, 161).

Напряжённое отношение европейцев к обнажённому телу и чувственным удовольствиям объясняется, конечно, христианским учением. Веками оно объявляло человеческую плоть источником грешных мыслей, с которыми нужно бороться, и грешных желаний, которые следует подавлять. В Средние века, когда японские мужчины и женщины мылись в общих банях, христианская мораль запрещала европейским мужчинам даже своих жён видеть обнажёнными. Сегодня свободные западные нравы сокрушили религиозные догмы, и европейцы могут позволить себе сарказм по отношению к исламским законам, которые запрещают женщинам «купаться в одном море с мужчинами». Но ещё совсем недавно, не будь японцы столь уважительными к Европе, они могли бы поиронизировать над её комплексами по поводу «обнажёнки».