Михаэль Дорфман - “Как помирить всех евреев”.

«Грустна моя мелодия в симфонии еврейской литературы. Мои труды выражают самую суть еврея, который, даже распевая веселые мелодии, звучит издалека, будто он плачет и рыдает. Почему даже его праздничные гимны на шабес звучат как будто они взяты из Книги плача Иеремии? Когда он смеется, то со слезами на глазах. Когда он пробует веселиться, то горькие стоны вырываются из глубины его сердца – это всегда ой–вэй – горе мне, вэй !»

Менделе Мойхер–Сфорим также замечательный ивритский писатель–новатор, многое определивший в развитии литературы на иврите. Его романы, особенно «Отцы и дети», по форме классический критический реализм, замечательны языковым разноречием. Писатель начинал свободно польузется различными языковыми слоями, создает стили и манеры речи героев. Ведь ивритская литература не имеет классической истории, не имеет языковых слоев, манер и стилей. Ей приходилось изобретать, скажем, язык хозяина и язык слуги, язык русского помещика или еврейского извозчика. Необычайная свобода словопользования у Менделе значительно шире, чем позволяется сегодня литературной элитой, определяющей тон в современном Израиле. Там больше озабочены сохранением «нормативного иврита», исключают влияния многочисленных этнических групп – марокканской, русской, иврита религиозных кварталов и многих других, определяющих богатство и многообразие современной израильской народной культуры.

Менделе удалось переопределить тахлес – смысл еврейской народной литературы. В крайне конкурентном мире еврейского писательства и далеко за его пределами Менделе Мойхер–Сфорим, общепризнанный «дедушка еврейской литературы» завоевал всеобщее уважение и любовь. Его произведения во многом подобны другому великому роману–путешествию – гоголевским «Мертвым душам». Там тоже неудачная социальная сатира и попыка создать утопию переросли первоначальный замысел и вывела бессмертную галерею национальных архетипов – собекевичей, коробочек, маниловых, ноздревых и плюшкиных. Как и легендарная Птица–Тройка уже два века несется по России, а седоки ее «приятный во всех отношениях» Чичиков, вороватый холуй да пьяненький кучер – хорошо узнаваемые типажи, пережившие революции, войны, перестройки и приватизации. Бессмертные и хорошо узнаваемые герои Менделе – Биньямин Третий, Хромой Фишка и рэб Альтер часто мелькают на страницах еврейских книг и на наших улицах. Они появляются в конторах еврейских организаций, на празднованиях и траурных церемониях, на митингах и в редакциях еврейских газет. Еще ездит по нашим городам и весям кибитка лукавого и доброго Менделе–книгоноши, внушая надежду и вызывая смех сквозь слезы.

И все таки, спросит нас читатель, как ответить на вопрос, вынесенный в заголовок? Как помирить всех евреев – молодых и старых, правых и левых, верующих и неверующих, белых и черных, и даже красных и голубых? И мы ответим им по–еврейски – еще одной историей. «Ведь даже Тора, — учил великий еврейский поэт и хасидский мастер рабби Нахман из Брацлава (1772–1810) – Даже сама Тора одета в истории».

Рассказывают, что попал как–то светский еврей в хасидскую общину, считавшую своего рэбе великим чудотворцем, близким к самому Господу. Он спрашивает хасидов

— Скажите, а какие чудеса ваш рэбе творит?

— Как же? — отвечают хасиды по–еврейски, вопросом на вопрос, — Чудеса великие… разве вы не слыхали про чудеса нашего рэбе?

— Какие чудеса, например? — настаивает еврей, — Скажите, пожалуйста?

— Например?… отвечают хасиды еще одним вопросом, — Например, вы бы согласились считать чудом, если бы Господь, благословенно Имя Его, делал бы все, что наш рэбе ему говорит?

— Да, это было бы чудом…

— Вот видите! — радостно продолжают хасиды, — Тогда почему бы вам не согласиться, что это великое чудо, что наш рэбе, господин и учитель делает то, что ему Бог велит…