Михаэль Дорфман - “Как помирить всех евреев”.

«Знаешь, я ведь пережил немецко–фашистскую оккупацию в Коломые, — сказал Сеня, повернувшись от маленькой жаровни, где он жарил нам рыбу на ужин, — Я выдавал себя за украинского крестьянина. По внешности сходило, но если я бы заговорил, то еврейский акцент меня немедленно бы выдал. Поэтому я притворялся немым. Только несколько местных, которые вели дела еще с моим отцом и дедом прикрывали меня. Все они говорили на идише. Я тогда научился, что тот, кто знает идиш – он мне не враг. Таких не надо бояться».

Араб, говорящий на идише, как–то теряет свой устрашающий облик врага. Тем более теряет устрашающий облик еврей–хасид, говорящий на идише. И путь к успеху в конце концов лежит в синтезе, в диалоге, во взаимопонимании. Показателен путь первого современно писателя на идиш Мэнделе Мойхер Сфорима. Такой псевдоним взял себе Шолом Абрамович (1836–1918). Он родился в раввинской семье литовских евреев, получил стандартное религиозное образование в йешиве. В 17–летнем возрасте он покинул дом. Ему пришлось бродяжничать с группой нищих, что добавило к талмудической премудрости знание жизни, понимание бедности и социальной несправедливости. Молодым человеком Абрамович примкнул к движению Хаскала и со временем стал широко уважаемым прозаиком–новатором на иврите. Только широкая известностью он пользовался в очень узком кругу маскилим–интеллигентов. Иврит не смог удовлетворить молодого автора. Абрамович пришел к выводу, что идиш, а не иврит является настоящим и единственным языком, на котором надо говорить с народом. Для респектабельного автора было невозможно подписаться своим собственным именем. Это все равно, как если в наше время солидный романист перейдет вдруг на писание текстов для рекламы. Абрамович рисковал навлечь на себя огонь с двух сторон – со стороны либеральной интеллигенции, чуждавшейся народного языка и со стороны религиозного руководства, считавшего все светские книги лишней, а то и вредной помехой для основного занятия, достойного еврея – изучения премудрости Торы и Талмуда.

В 1862 году редактор солидного ивритского альманаха Ха–Мелиц Александр Цедербаум решается выпустить «для простонародья» приложение на идише «Койль а–Мевасер» (Глас провозглашающий евр. ). Скоро приложение разрослось и стало популярней основного издания. В 1863 году Абрамович решается дать Цедербауму первую рукопись на идише Дос клейне менчеле («Маленький человечек», еще переводили как «Паразит»). Повесть была опубликована в 1864 году и эта дата считается началом современной еврейской литературы. Затем вышли повести Ди таксэ (кошерный мясной налог) в 1869 и Ди клячэ (кляча) в 1873.

Поначалу Абрамович выбрал себе псевдоним Сендерле– книгоноша – мойхер–сфорим по–еврейски. Тогда за свою репутацию испугался сам Цедербаум. Он сделал в жизни много полезного для еврейской культуры, но в отличие от своего внука, русского революционера Юлия Мартова, никогда не шел на заведомые конфликты. Ведь могли подумать, что сам редактор стоит за псевдонимом. Седерле – уменьшительно–ласкательное народное имя от его имени Александр. В последнюю минуту решено было назвать автора (он и персонаж, от имени которого ведется рассказ) Менделе Мойхер–Сфорим. Впрочем, выбор псевдонима тоже определил успех. Роль книгонош в еврейской жизни XIX века хорошо описана в статье Александра Львова «Становление русско–еврейской интеллигенции:роль Библии в подготовке языкового сдвига», опубликованной на сайте автора. Без книгоноши в еврейской жизни нельзя было обойтись – он поставлял священные книги, молитвенники, лубочные народные книги, первые сочинения на идише для женщин и простого народа. Тайком книгоноша удовлетворял и спрос на запретную нееврейскую светскую литературу, проклинаемую раввинами. Персонаж Менделе «пошел в народ». Он путешествовал в своей кибитке по грунтовым дорогам между Глипском и Бердичевым, встречал разных людей и рассказывал свои истории, критиковал несправедливость, делился своими соображениями о переустройстве мира и особенно – еврейской жизни в Российской империи.

Повести, а затем и роман «Фишка Хромой» стали сенсацией. Писатель резко обрушился на еврейское руководство кагал , обвиняя его в плачевном положении евреев в Российской империи. Писатель яростно атаковал разъедающую коррупцию и некомпетентность руководства еврейских общин и многочисленных благотворительных организаций, критиковал царящие там нравы, казнокрадство, непотизм и несостоятельность – все, что, к сожалению, снова вернулось кое–где вместе с «возрождением еврейской жизни». Писатель предлагает свои решения, частью утопические, частью осуществленные позже. Менделе призывал богатых не жертвовать деньги, а способствовать профессиональному образованию, готовить хороших специалистов, творческих людей и полезных граждан. Со временем писатель понял, что его сатира слишком прямолинейна, слишком литературна, что она часто устарела и бьет мимо цели. Тогда в еврейскую литературу пришли молодые таланты – прежде всего Шолом–Алейхем и И. — Л. Перец. В их творчестве социальная сатира играла второстепенную роль. И Менделе Мойхер Сфорим начал переделывать свои старые произведения, добавлял в них теплоту и доброту, сдабривать народными шутками. Он понял, что широкий читатель хочет не религиозно–общественной сатиры, не бичевания коррупции и недостатков, а историй, которые помогают понять, как можно выжить в суровом мире среди всех этих бед. «Фишка Хромой» выходил тремя переделанными изданиями – в 1869, в 1876, и последнее — в 1888. И с каждым разом в романе смягчается сатира и полемика, зато все больше теплоты и симпатии к бедам своих героев, все больше интереса к народному юмору. Мне хочется привести слова писателя, которые раньше знал любой еврейский школьник, как любой русский школьник знал гоголевский отрывок о Птице–Тройке.