Илья Земцов: Частная жизнь советской элиты

Размеры коррупции исчисляются сотнями тысяч, миллионами рублей, захватывая промышленные предприятия, колхозы и совхозы, проникая в государственные учреждения. В 1960 году город, расположенный в средней полосе России, оказывается в руках мафии. Ей попытался бросить вызов Алексей Аджубей — не просто главный редактор газеты «Известия», но председатель комиссии Верховного Совета по иностранным делам и к тому же — зять Никиты Хрущева. В Краснодар срочно были отряжены следователи по особо важным делам прокуратуры СССР. Их задача состояла — проверить и найти виновных. Но следователей, посланных восстановить законность, в Краснодаре… арестовали и жестоко избили.

Аджубей пожаловался в Политбюро, но оттуда последовал указ: дознание прекратить и следователей отозвать. Оставалось только гадать, был ли член Политбюро Дмитрий Полянский непосредственным членом краснодарской мафии или только курировал и опекал ее {16} .

В Советском Союзе в систему коррупции нередко оказываются вовлеченными целые республики. В ЦК КП Азербайджана, в Верховном Совете и Совете Министров республики практически каждый сотрудник получает проценты на вложенный в обращение капитал — с занимаемой им должности. К 1970 году Азербайджан был полностью распределен. В руках 2-го секретаря ЦК Елистратова, а затем сменившего его Козлова, находились партийные кадры: ни одно назначение немыслимо было без их ведома и согласия. Ими же были разработаны и тарифы: должность 1-го секретаря райкома «стоила» 200000 рублей, второго — 100000.

Село (совхозы, колхозы) — было абсолютной вотчиной секретаря ЦК Сеидова. И здесь имелись четкие ставки: председатель колхоза — 50000, директор совхоза — 80 000.

Промышленность считалась хозяйством секретаря ЦК Амирова: должности директоров заводов и фабрик котировались от 10000 до 100000. Культура, искусство, наука были под контролем секретаря ЦК Джафарова. Покупались и продавались: звание академика — 50000, директора научно-исследовательского института — 40000, ректора вуза — 200000. Стоимость должности определялась спросом, спрос — возможностями должности. Исходя из этого, почти безошибочно выводилось, что министр торговли республики стоит в два-три раза больше, чем министр соцобеспечения, а министр мелиорации — в 3–4 раза меньше, чем министр сельского хозяйства; министр внутренних дел на черном рынке котировался по стоимости министра легкой промышленности (в этом министерстве сосредоточено большинство платежеспособных цехов) {17} .

Факты коррупции — от сенсационных до обыденных. В каждом азербайджанском вузе ежегодно изымается из конкурса и поступает на продажу определенное количество мест. В 1968 году в Баку произошло событие, высветившее один из мотивов преступлений, совершаемых в Высшей школе. В мединституте студентом был смертельно ранен проректор, в прошлом первый секретарь ЦК комсомола республики. Началось дознание, и оказалось: студенты института за каждый экзамен платили преподавателям от 50 до 100 рублей. И когда у одного студента не оказалось денег, он убил профессора. Ректор другого Азербайджанского вуза, педагогического института имени Ленина взятки брал натурой: ему на дачу свозили баранов, бочки с коньяком, мед и фрукты.

В кавказских селах — давний обычай: родился ребенок — ставят кубышку, в которую складывают деньги. Подрастет — будет что заплатить за поступление в институт. Размер взяток за поступление в высшие учебные заведения из года в год поднимается: в 70-х годах они по Азербайджану были: в Meдицинском институте — 30000, в Университете — 20000 — 25000, в Институте иностранных языков — 10000, а в Институте народного хозяйства — доходили до 40000.

Можно ли порицать воровство и лицемерие советских людей, если известно, что те, кто обкрадывают общество больше всего, безнаказанно пользуются властью для собственного обогащения. В Грузии в начале 70־х годов была арестована группа предпринимателей. В ходе расследования выяснилось, что в преступных махинациях замешана жена правителя республики Мжаванадзе. Необходимо было ее допросить. Министр МВД обратился за разрешением к мужу — отказ, запросил прокурора республики — и там неудача. В отчаянии добился приема в Москве у Леонида Брежнева. И неожиданно последовало распоряжение: Василия Мжаванадзе сместить. И в Грузии началась «декада» законности — она повлекла за собой новые разоблачения, в которых трагедии совмещались с мелодрамами. В течение 73-го года в Тбилиси покончило самоубийством 200 воротил подпольного бизнеса. К ним домой, как правило, по ночам, являлись работники прокуратуры и предъявляли ордер на арест. И тут же предлагали сделку: если «дельцы» добровольно возвратят награбленное — ценности и деньги — следственные органы воздержатся от возбуждения уголовного дела. Впрочем, в некоторых случаях судебные разбирательства состоялись, и сведения о них просачивались в печать. Это происходило тогда, когда новый правитель Грузии Эдуард Шеварднадзе стремился избавиться от неугодных ему сотрудников. Таким образом выяснилось, что мебель, ковры, хрусталь секретаря ЦК Грузии полностью соответствовали интерьеру квартиры директора Камвольного комбината, арестованного за хищения. Оказалось, что третий человек в республике брал взятки только подарками, не полагаясь на надежность советских денег {18}