Б. Бессонов - И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи

Е. С. Громов, автор книги «Сталин: искусство и власть», отмечает, что библиотека нужна была Сталину «сугубо для дела, для текущей работы, справок, информации, а также для отдыха. Преобладали в ней книги и журналы социально-политические и исторические. К истории, в том числе военной, Сталин в молодости испытал большую тягу… Не забывалась… и литературная классика: Л. Толстой, М. Горький, А. Чехов, Г. Успенский…» (Громов Е. С. Сталин: искусство и власть, с. 58–59).

К концу жизни Сталина его библиотека составляла не менее 20 000 томов.

Далее. Следует иметь в виду, что жизнь Сталина и до Октябрьской революции была трудной. С 1901 года, в течение 16 лет, он был на нелегальном положении, подвергался арестам, тюремному заключению, ссылкам. Все это, конечно, накладывало специфическую печать на его отношение к революционерам-интеллигентам, революционерам-теоретикам, долго жившим в эмиграции. Сталин испытывал ко многим из них неприязнь. Он относился к революционерам-организаторам, людям практики. Разумеется, Сталин изучал и хорошо знал революционную теорию, произведения Маркса, Энгельса, Плеханова, Ленина. Выступал и сам по важным теоретическим вопросам революции и строительства социализма. При этом решительно боролся против догматизма: «По Зиновьеву выходит, что всякое улучшение, всякое уточнение старых формул или отдельных положений Маркса или Энгельса, а тем более их замена другими формулами, соответствующими новым условиям, есть ревизионизм. Почему, спрашивается? Разве марксизм не есть наука, и разве наука не развивается, обогащаясь новым опытом и улучшая старые формулы? Потому, оказывается, что «ревизия» означает «пересмотр», а улучшение и уточнение старых формул, всякое обогащение марксизма новым опытом и новыми формулами есть ревизионизм. Все это, конечно, смешно».

Свою одну из самых поздних работ — работу о языкознании «Марксизм и вопросы языкознания» — Сталин в том же духе заканчивает словами: «Марксизм как наука не может стоять на одном месте — он развивается и совершенствуется. В своем развитии марксизм не может не обогащаться новым опытом, новыми знаниями, следовательно, отдельные его формулы и выводы не могут не заменяться с течением времени, не могут не заменяться новыми формулами и выводами, соответствующими новым историческим задачам. Марксизм не признает неизменных выводов и формул, обязательных для всех эпох и периодов. Марксизм является врагом всякого догматизма».

Кстати, в этой работе именно Сталин решительно выступает против догматической связи языка со способом производства. Ничего подобного. Сталин показал, что язык, словарный запас языка, конечно же, изменяется и пополняется. И это пополнение новыми словами происходит под влиянием изменений в способе производства, но в ещё большей степени под влиянием изменений в сфере культуры. Причем, развитие языка осуществляется не скачкообразно, а постепенно. Рассматривая проблему взаимодействия базиса и надстройки, Сталин отмечает, что язык нельзя безоговорочно относить к надстройке, нельзя отождествлять и смешивать с культурой. Это — две разные вещи. Культура может быть и буржуазной, и социалистической. Язык же как средство общения является всегда общенародным языком, и он может обслуживать и буржуазию, и социалистическую культуру.

Псевдодемократы образцом догматизма обычно называют отказ от рынка, от использования товарно-денежных отношений. Но Сталин никогда не перечеркивал значение товарно-денежных отношений при социализме. На XVII партийной конференции в 1932 году он решительно возразил левым, выступавшим с обоснованием идей об отмирании денег, о переходе к прямому продуктообмену; деньги останутся вплоть до завершения первой фазы коммунизма.

Спустя два года, в ноябре 1934-го, Сталин снова подчеркивает, что товарообмен, денежное хозяйство — буржуазные аппараты экономики — мы, социалисты, «должны использовать до дна». Он еще далеко не использован. Он нам нужен, но, разумеется, его должно повернуть так, чтобы он лил воду на нашу мельницу, а не на мельницу капитализма. И «только после того, как эту стадию мы используем до дна, после этого можно ставить вопрос о продуктообмене».

Сталин противостоял не только левым, настаивавшим на безденежном распределении продуктов по карточкам и упразднении мелкого индивидуального крестьянского хозяйства, но и правым, настаивавшим на долгосрочной нэповской перспективе и максимальном высвобождении капиталистических элементов в деревне.