В Харитонов: Разный Филдинг

Вся первая часть "Путешествия" до главы X, да и многие характеры последующих глав - это интереснейшие психологические этюды. И, конечно, читателю была интересна история Европы, как ее излагает Филдинг. В полной мере оценить византийские, испанские или французские страницы этой прихотливо составленной хроники он, понятно, не мог - для этого надо быть начитанным, как Филдинг, знать его источники. Но главную мысль читатель улавливал: причастные ко всем значительным событиям малые люди в меру своих малых сил вершат историю, пока генералы отсиживаются в дворцах, а венценосцы погрязают в дворцовых интригах. Очевидно, с особым интересом читались главы, посвященные национальной истории. Очень узнаваемой должна была казаться горемычная судьба солдата, пришедшего на остров с Вильгельмом Завоевателем (гл. XX), узнавались и политические авантюристы, устраивавшие свои дела в царствование Иоанна Безземельного (гл. XXI) и Эдуарда Исповедника (гл. XXIII).

История Анны Болейн - подлинно маленький шедевр. Драма богатой натуры, потерявшей себя на "ярмарке тщеславия", раскрыта с живым участием к подневольной женской доле. Я не могу отделаться от мысли, что известные слова М. Горького, сказанные о Молль Флендерс, относятся и к судьбе Анны Болейн: "Автор... осуждает ее за то, что Молль недостаточно упрямо сопротивлялась, но еще более резко он осуждает общество за победу над этой женщиной".

Была еще одна причина, по которой Филдинг прервал "Путешествие" (на этот раз окончательно): уход Уолпола с политической арены (1742 г.) окончательно прояснил ему замысел книги, к которой он давно уже примеривался.

О времени написания "Джонатана Уайлда" точных свидетельств нет. Иные относят его к памятному 1737 г., когда Уолпол провел закон о театральной цензуре, - с психологической точки зрения очень подходящая дата; или он мог писать его в период редактирования газеты "Борец" (1739-1742 гг.). Отмечены две публикации (1739 и 1740), где Филдинг упоминает имя Уайлда, в первом случае опровергая связь между добродетелью и доброй репутацией ("Не кто иной, как Уайлд, на протяжении многих лет пользовался такой репутацией"), а в другой статье (авторство Филдинга здесь не бесспорно) сравнивая радость приверженцев Уолпола (он пресек очередную парламентскую смуту) с торжеством в шайке Уайлда, когда тому удавалось избежать карающей десницы закона. Были попытки датировать "Джонатана Уайлда" еще более ранним временем - серединой 1720-х годов, но они малоубедительны и в лучшем случае свидетельствуют о том, что вместе с многими Филдинг интересовался этой фигурой, хотя параллель Уайлд - Уолпол еще не занимала его воображения.

Джонатан Уайлд - реальное лицо. Укрыватель краденого и организатор преступной шайки, он был повешен в 1725 г. Даже видавший виды суд был потрясен размахом его злодеяний. При этом долгое время Уайлд оказывал услуги сыску, выдавая своих проштрафившихся товарищей в руки правосудия. Его контора (кстати, неподалеку от суда Олд-Бейли), призванная отыскивать и возвращать владельцам похищенные вещи, действовала открыто (и, разумеется, успешно) и даже публиковала в газете свои сообщения. Власть над своими головорезами и попустительство официальных властей вскружили ему голову, он потерял осторожность и угодил под действие закона, каравшего получение денег или иного вознаграждения за помощь в отыскании похищенного. На беду, один из выданных им бандитов, Джозеф Блейк (Синюшный), ранив его на суде, где Уайлд выступал против него свидетелем, впервые раскрыл судьям глаза на этого "джентльмена". Казнь Уайлда, собравшая огромную толпу народа, породила целую литературу о нем. Он еще только ожидал суда, а уже вышел памфлет "Подлинная история жизни и деяний Джонатана Уайлда, лондонского горожанина и поимщика воров". Прилагался и портрет: Уайлд коротает время с трубкой и кружкой пива. После его смерти такие публикации пошли потоком. Появился "материал" о пребывании Уайлда в потустороннем мире. Его встречают бывшие соратники, выданные им Шеппард и Синюшный. В его дальнейшей судьбе у всей троицы нет сомнений: преисподняя. Кстати, и это достоверный факт, в свои предсмертные дни Уайлд изводил ньюгетского священника расспросами о том свете. Две его биографии написал Дефо. В первой, якобы составленной со слов самого Уайлда и по его записям, Дефо предостерегал пишущую братию от прославления (может быть, невольного) этой "гнусной твари", от стремления разжалобить читателей, при этом сам не удержался от сенсационных подробностей (шесть жен, сотня с лишним отправленных на виселицу жертв), хотя и остудил рассказ полновесной моралью. Чем объяснить интерес к таким героям и небывалую популярность их "правдивых жизнеописаний"? В первую очередь, желанием хоть как-то вооружиться против растущей преступности, узнать, как она выглядит - ведь у нее множество ликов. Вот мнение наблюдательного иностранца: "Нигде так явно не терпимы воры, как в Лондоне; здесь имеют они свои клубы, свои таверны и разделяются на разные классы..." (H. M. Карамзин. "Письма русского путешественника"). Это написано полстолетия спустя, в 1790 г. Недостатка в проектах по искоренению зла никогда не было, надежные "схемы" предлагали и Дефо, и Филдинг. Преступность же продолжала расти. Вторая причина была отчасти гуманитарная: лучше узнать (и лучше - заочно) "низкую" жизнь, с которой так или иначе соприкасаешься. Немало сведений на этот счет давали и традиционный плутовской роман, и романы того же Дефо, но ведь то - романы, а тут - "доподлинная правда". Наконец, не будем идеализировать век - он знал и жестокость, и злорадное любопытство.