Цифровая комета мчалась в вышине, но в последний миг, когда огненная сфера готова была испепелить мироздание, перед ней возникла несокрушимая длань Того, Кто в седьмой день творения посмотрел на мир. Комета в одночасье остыла. Гаснущими искрами осыпалась на землю. Человечество сбросило с себя гнёт цифросферы. Отвело для цифры "низкую жизнь". Раскрыло Вечную книгу — прочло: "В начале было СЛОВО".
Теги события:
проханов литература книги новая книга роман цифра техносфера проза цифросфера человек киберугроза слово время
Empty data received from address
Empty data received from address [ url ].
Сообщество « Салон » 16:18 26 января 2018
Многоуважаемый шкаф
устроители выставки «Старая квартира» в Музее Москвы хотели явить не только «романтический» коммунальный быт
Галина Иванкина
2
Оценить статью: 3 1
«Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование...».
Антон Чехов «Вишнёвый сад».
Небезызвестный персонаж полагал, что москвичей испортил квартирный вопрос. Тема личного и общественного пространства — одна из самых болезненных, ибо ныненшний хомо-сапиенс — не стадное и не стайное животное. Предпочитаем комфорт и обособленную пещеру, а вот соседские велосипеды-кастрюльки-тазики — хороши исключительно в рассказах Михаила Зощенко: «Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла. И не то что драка, а целый бой. Дрались, конечно, от чистого сердца». Сейчас оно — история. Биография с географией. «Что пройдёт — то будет мило» - Пушкин сказал, а он — наше всё. Бабушкино трюмо — запах «Красной Москвы» и пудры «ТЭЖЭ». Шелест шёлка. Гремит «рок на костях», несутся вопли дерущихся пацанов - стенка на стенку, шумят не срубленные деревья, которые — о, да — когда-то были большими. Древний телевизор КВН-49. Солидный телефон - диск и тяжеловесная трубка. Михаил Козаков со своим шедевром «Покровские ворота» умудрился создать ретро-культ жуткой, перенаселённой коммуналки. Пробивает слеза! Жили душа в душу и не всегда плевали друг другу в суп.
Итак, устроители выставки «Старая квартира», что проходит сейчас в Музее Москвы на Зубовском бульваре, хотели явить не только «романтический» коммунальный быт. Их задача много шире - образы гостиных, кухонь, обиталищ, каморок и апартаментов за последние сто лет. Гость совершает краеведческое путешествие, переходя из зала в зал. Тут нет жильцов и даже героев — сестёр Кати и Даши в креслицах стиля Модерн; Васисуалия Лоханкина, избиваемого на общей кухне; гайдаровских девочек, живущих в аэродромных — отдельных квартирах и — аксёновских ранимых циников, именующих свой дом громким буржуазным именем «Барселона». Столы и стулья, торшеры и фужеры, подстаканники и набалдашники. На столе может валяться газета или карандашик, а чашка - стоять не там, где ей положено — здесь кто-то был, но секунду назад вышел, позволив нам заглянуть в свой уголок. Хотя, почему — в свой? В наш! Посетители выставки с ходу узна ю т родные вещи — такая же лампа стояла у дедушки, а вот эти занавески долгое время висели у нас на даче. И — у вас тоже. Герой «Вишнёвого сада» общался со шкафом — он казался ему живее всех живых: «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твоё существование...» Персонажами Андерсена иной раз бывали чайники, статуэтки и чернильницы — они рассказывали удивительные сказки. Послушаем?
Серебряный век. Стиль Ар нуво — покатые формы, виньеточные узлы, переплетение лиан. Самая простая вещь обязана быть красивой и — вычурной. Стол, пара стульев с бледно-зелёной обивкой (наверняка, это значилось, как оттенок vert-de-pomme – или ещё как-нибудь изысканно). Очаровательный сервант-игрушка — тоже при виньетках и — лампа. Электричество уже в ходу. Жилище для господ среднего достатка. Бледное, с кружевными прошивками, платье - чуть завышенная талия — как порешил диктатор моды Поль Пуаре и — чёрная мужская визитка с тугим жилетом. Добротная посуда, расписанная дивноцветьем и узорочьем. Портреты государя и государыни — он в мундире, она в кокошнике и церемониальном облачении а-ля рюсс. Они - молоды и благообразны. XX век ворвался! Ананасы в шампанском и — хризантемы в саду. Отцвели! Скоро всё это сомнётся и выветрится, а вышедшие из моды жилеты станет донашивать обездоленный Киса Воробьянинов. Вот — комнатка в подвале, принадлежавшая простому работяге — впрочем, тут бедненько, но чистенько, а на столе — самовар да чашки. Икона в красном углу. Топчан с покрывалом. Это — не дно. Здесь теплится жизнь, и хозяин носит кожаную тужурку. Он уйдёт в Революцию, чтобы выстроить Город Солнца с домами-коммунами из стекла, бетона и света. Но эксперименты в духе конструктивизма не задались — воздушные замки Весниных и Леонидова оказались чем-то, вроде преждевременной фантазии, а котлеты на фабрике-кухне получались гораздо хуже, чем в описаниях Юрия Олеши (имеется в виду роман «Зависть» - Авт.) . Основная масса городских жителей осела в коммунальных квартирах — с матрасами, высмеянными Ильфом и Петровым и примусами, над которыми тоже не поглумился только ленивый.
Читать дальше
