Уильям Йейтс - Дебаты о разводе

Председатель: Я тут проглядел этот доклад6... Насколько я понимаю, перед нами - просто исторический документ. В нем не содержится ни рекомендаций, ни выводов. На мой взгляд, утвердив доклад, палата никоим образом не свяжет себя обязательством выступить за или против доктрины... Я говорю это лишь мимоходом, для того только, чтобы, по возможности, помешать дебатам выродиться в желчное препирательство по вопросу как таковому, в то время как обсуждаемый доклад - документ довольно бесцветный.

Мистер Фаррен: Вам не кажется, что открытие ваше слегка запоздало?

Председатель: Открытие сделано, и я констатирую факты.

Мистер Фаррен: Одну из сторон мы выслушали. Я больше не в силах мириться с тем, что вы позволяете оратору излагать дело столь пристрастно. Я настаиваю на том, чтобы выслушать и противоположную точку зрения.

Председатель: Ваше замечание несправедливо и в высшей степени неприемлемо с точки зрения процедуры. Будьте добры, сядьте. Не думаю, что слово "настаивать" вполне корректно.

Мистер Фаррен: Я протестую...

Председатель: Сядьте; вы нарушаете установленный порядок... Я не намерен прерывать дебаты. Таких полномочий у меня нет, теперь, когда сенатор Йейтс открыл прения именно так и не иначе...

Полковник Мур: День выдался жаркий, и выступавший сенатор разгорячился - как в прямом, так и в переносном смысле. На наших глазах пот лил с него ручьями, когда оратор изрекал блестящие фразы, коими славится повсеместно... Жаль, что вопрос он рассматривает с абсолютно сектантской точки зрения. Сенатор позволил себе резкие выпады в адрес всевозможных епископов и разнообразных политиков. Он измыслил видимо-невидимо преступлений, якобы ими совершенных... и сделал ряд заявлений, что истине никоим образом не соответствуют. Он утверждает, будто протестантизм символизирует... я не скажу, свободу, но пресловутый вопрос о разводе. Посмотрим, так ли это. До Реформации разводов вообще не существовало. В последние дни жизни королевы Елизаветы английский парламент, состоящий сплошь из протестантов, принял постановление (сорок четвертое на счету Елизаветы), развод категорически запрещающее... Он говорит, что в шестнадцатом веке...

Доктор Йейтс: В семнадцатом веке.

Полковник Мур: Теперь сенатор утверждает, что в семнадцатом. В течение последующих сотни лет, в период от 1600 до 1700 годов было зафиксировано только пять случаев развода... В качестве авторитетного источника сенатор цитирует поэта, Мильтона. Не знаю, писал ли поэт Мильтон о разводах...

Доктор Йейтс: Одно из самых знаменитых прозаических произведений Мильтона посвящено проблеме развода; сенатору следовало ознакомиться с ним еще в школе7.

Полковник Мур: Как бы то ни было, поэт с женой не разводился. Его жена умерла.

Председатель: Мы не можем выносить на повестку дня вопрос о том, что сталось с женой Джона Мильтона.

Мистер О'Фаррелл: Создайте комиссию8.

Полковник Мур: Хорошо же, мы довольно всего слышали, а теперь...

Председатель: Разве уже сказанного недостаточно? С дамой вы покончили.

Полковник Мур: Полагаю, мне следует оставить без ответа многое из сказанного, хотя вопрос заслуживает самого пристального внимания, как в силу позиции самого сенатора, так и благодаря его красноречию. Я слышал выступления сенатора в местах самых разных. Он - превосходный оратор, и только что произнесенная речь ничем не уступает тем, что мне доводилось слышать прежде. Досадно, что нам не дозволяется ему ответить.

Председатель: Я вас вовсе не прерывал.

Полковник Мур: Что ж, теперь я не расположен спорить.

Председатель: Тогда не жалуйтесь на судьбу, ибо я вас к молчанию не обязываю.

Полковник Мур: Хорошо же... Нынешняя молодежь сочетается браком, отлично сознавая, что брак этот продлится не более года.

Доктор Йейтс: Вот вам древняя ирландская разновидность брака.

Полковник Мур: И к чему она ведет? Результат - ложь и притворство, и бесчестье... почему бы не принять американский метод и не сказать: "Я дам развод любой явившейся ко мне паре. Пусть развод получают все желающие".

Доктор Йейтс: Я с сожалением обнаружил, что, по-видимому, употребил слово "давление", и Палата решила, что речь идет о давлении на отдельных лиц. Я не это слово собирался использовать, и не это слово стоит в моей рукописи. Оно вырвалось в запале. На самом деле я имел в виду воздействие прессы, и проповедей, и всех документов, касающихся общественного мнения в пределах этой страны, то есть давление вполне законное. Мне пришлось строить речь на том, что члены Палаты сочли религиозной подоплекой, потому что я подумал, будто опровергать мне предстоит один-единственный аргумент, богословский. Ни в прессе, ни вообще в пределах страны мне еще не доводилось видеть и слышать дискуссий, что не представляли бы собою чистой воды религиозный диспут, и лицемерием было бы подходить к нему на иной основе.