Журнал Q - Журнал Q 06 2010

Сейчас в наших "верхах", по сравнению со сталинскими временами, всё куда более гламурно, готично, кошерно и даже феншуйно. Отступать вроде бы еще очень есть куда. Но уже без всяких надежд на Победу. 7

Опубликовано в журнале: «Арион» 1997, №4

Стихи пишутся - да и читаются - в предположении, будто особым образом подобранные и в особом порядке расставленные слова таят в себе особые смыслы, вне стихов ни под каким видом не существующие. Т.е. стихи - непересказуемы. Пересказанные прозой, они просто теряют смысл; пересказанные другими стихами, они и становятся "другими стихами", с другим, хотя бы и близким, смыслом. Иными словами, наше восприятие (приятие или неприятие) стиха есть восприятие образа речи.

Если относительно образа жизни или образа мыслей автора мы можем последовательно составить то или иное представление, то образ речи есть именно образ - в том смысле, в каком этот термин употребляется в теории распознавания образов: то, что мгновенно распознается, схватывается, запечатляется - и присваивается. Действительно, читая стихи "в свое удовольствие", мы всегда читаем их "как бы от себя", всегда "играем роль" и "входим в образ". При этом никто из нас не примеряет на себя ни пушкинских бакенбард, ни лермонтовских эполет, ни ахматовской шали. Мы довольствуемся более или менее скромной ролью "Того-кто-изъясняется-таким-образом", а если стихи сугубо лирические - "Того-кто-произносит-этот-монолог". В этом смысле поэзия не только генетически, но и по существу родственна драматургии, и только в этом смысле словосочетание "лирический герой" имеет какой-то смысл.

Все, о чем я здесь толкую, не имеет никакого отношения к литературоведению, потому что ни обстоятельства личной жизни поэта, ни перипетии всевозможных идейных полемик, ни игра литературных влияний и заимствований (как бы ни были эти предметы сами по себе важны и занимательны) не имеют или почти не имеют отношения к поэтическому смыслу стихов, т.е. к моему или вашему восторгу, отвращению или безразличию.

Короче говоря, когда я читаю: "передо мной явилась ты", то мне, в общем-то, нет дела ни до Александра Сергеевича, ни до Анны Петровны. Если стихи хороши (а "хорошие" отличаются от "плохих" тем только, что "хорошие" я читаю с упоением, а "плохих" не читаю вовсе), то это я - помню чудное мгновение; я - вернулся в мой город, знакомый до слез; это мне - голос был. Он звал утешно; и это я - кого-нибудь зарежу под осенний свист.

О двух строчках Брюсова

У плохого поэта Брюсова есть восхитительные строчки о том, как "всходит месяц обнаженный при лазоревой луне". В свое время враждебные "новому искусству" критики приводили эти стихи как образчик "декадентской бессмыслицы"; с другой стороны, В.Ф.Ходасевич положил начало целой мемуарной традиции, трактующей явленную в этих двух стихах великолепную космическую феерию как добросовестное описание лунного отражения в синих печных изразцах.

Опровергается ли мое вbдение свидетельством Владислава Фелициановича? Нисколько, потому что любое субъективное впечатление неопровержимо по определению. Имеет ли для меня в таком случае это свидетельство хоть какую-нибудь ценность? Безусловно, поскольку дополняет мое первоначальное впечатление каким-то иным, новым измерением.

Так, если я, к примеру, зябну, а градусник за окном показывает +30, то я ведь не перестаю от этого зябнуть, но зная, что на дворе +30, я уже не просто зябну, а зябну в тридцатиградусную жару, что, согласитесь, совсем другое дело.

Выше я походя назвал Брюсова плохим поэтом. Это значит, что в подавляющем большинстве брюсовских стихов меня не устраивает предлагаемый мне образ речи, что мне неловко изъясняться в таком тоне и что мне не доставляет удовольствия такая артикуляция.

Видимо, именно артикуляция, напряжение органов речи, возникающее даже при мысленном чтении, составляет физиологическую основу нашего стихового восприятия. Мне представляется бесспорным, что органы речи мышечно откликаются не только на интонационно-ритмические конструкции, но и на семантику произносимого. Если учесть еще и энергию "внутреннего жеста", то окажется, что в артикуляцию стиха вовлекается едва ли не весь наш, как говаривали в старину, "телесный состав".

О четырех строчках Фета

Вот что я прочел в известных заметках Ю.К.Олеши: "Может быть, лучшие строчки поэта, написанные на русском языке, это строчки Фета: