Михаил Зыгарь - Война и миф

— Но ведь под памятником как раз и есть военное захоронение.

— Ну, никто не знает, есть ли там люди и где точно. Это еще выяснить нужно. А в законах эти странные вещи были. Например, запретили увековечивать память оккупантов — а в Нарве как раз хотят памятник Петру Первому поставить. Теперь не смогут.

— А Петр Первый — первый русский оккупант?

— Ну, не первый. Первый был Иван Грозный.

Ночью я иду к памятнику. «Ночной дозор» снял с него свою охрану несколько дней назад. Однако по обе стороны от памятника стоят две пары молодых людей. Курят. Подозрительно косятся на меня. Подхожу к одной из них.

— А вы не из «Ночного дозора?»

— Из бывшего, — говорит девушка Лена. — Сначала мы сюда приходили, но потом, когда некоторые личности стали использовать памятник, чтобы в парламент пролезть, и названием «Ночной дозор» прикрылись, мы перестали ходить.

— А для вас, — спрашиваю, — важно, чтобы он оставался здесь?

— Ну, важно, — говорит мальчик Ваня. — Если его будут переносить, мы еще раз выйдем. Но многим все равно. Знакомые часто говорят: когда уже наконец вся эта возня закончится? Всем уже надоел этот скандал. Большинство эстонцев вообще не понимают, из-за чего спор.

— А солдат-то, кстати, эстонец, — смеется Лена. — Его эстонский скульптор лепил с эстонца. Мы их по лицам уже отличаем.

Пока мы разговариваем, на площади появляется пожарная машина. Следом «Скорая». Следом две полицейские. К нам подходит бородатый человек с тросточкой.

— Я бы на вашем месте ушел. Видите то ведро? Оно тут уже три часа стоит. Я видел, что сверху — яблоки. Но под ними? — мужичок с загадочным видом уходит.

Из машин выбегают люди. Они натягивают вокруг площади полиэтиленовую ленту и просят нас перейти на другую сторону дороги.

— О! Эстики развлекаются, — смеется Лена. — Бомбу ищут. У нас такие приколы часто.

Из пожарной машины выезжает робот-минер и едет к загадочному ведру.

— В общем, у нас тут весело! — продолжает Лена. — Что у вас там все с ума сходят? Никакого фашизма. Никого не убивают, не бьют. Вот только такие приколы случаются.

Робот минут пять возится с ведром. Вытаскивает из него пакет. Бомбы в нем не оказывается.

— Что там? — спрашиваю я и прошу Ваню с Леной перевести полицейскому мой вопрос.

— Дерьмо, — по-русски отвечает полицейский.

«Коммерсантъ», 05.03.2007

6 марта 2007 года

Вчера в Эстонии подвели итоги парламентских выборов. Победила правящая Реформистская партия, русские партии набрали 1 %. Это значит, что получивший скандальную известность Бронзовый солдат будет скоро демонтирован, а отношения с Россией станут еще хуже, если это возможно.

Мы с премьером Андрусом Ансипом чокаемся шампанским. Ресторан гостиницы Radisson гудит: партия реформистов празднует победу. У нее первое место и 31 место в парламенте из 101.

— Ну что, — спрашиваю, — Бронзовый солдат помог вам выиграть выборы?

— Для меня этот вопрос никак не связан с выборами, — премьер пытается перекричать песню We Are the Champions, которую поют его однопартийцы. — Люди проголосовали за нас, за центристов и за правых, это значит, что они удовлетворены жизнью здесь и сейчас. Они хотят реформ и думают об экономике.

— Но памятник теперь точно уберете?

— Памятники должны объединять людей, а не разъединять. А этот памятник раскалывает общество. Нужно перенести захоронение и памятник на кладбище.

В другом конце ресторана сидит грустный Сергей Иванов. Он был депутатом от партии реформ в прежнем парламенте, а в новый не прошел, хотя его партия и победила. Повинуясь партийной дисциплине, он не стал голосовать против закона, требующего срочного переноса памятника. А оппоненты заказали предвыборный ролик: «Запомните эти лица. Именно из-за этих предателей принят закон о сносе памятника». Сергей Иванов получил только 257 голосов.

— Этим памятником меня убили. Меня даже в списке поставили на 35-е место. Непроходное. Партия стала бороться за голоса эстонских избирателей, а меня сдали.

— А теперь-то что будет? — спрашиваю.

— Ансип пообещал снять памятник. Выиграл. Теперь ему деваться некуда.

— Остановить это может только Буш, — включается в разговор человек, сидящий рядом.

— Буш? — переспрашиваю я.

— А как же. Он начал. Без него бы не рискнули. Страшно же быть впереди планеты всей.

Татьяна Муравьева — тоже депутат-реформист и тоже не голосовала против переноса памятника. Но в парламент все-таки прошла, хотя и ее на местном «Первом канале» клеймили как предательницу.