Михаил Зыгарь - Война и миф

Областные прокуроры сидели и молчали, вжавшись в кресла.

— Мы, прокуроры, такие люди, которые превыше всего чтут закон! — объявил он. — Что я должен сейчас делать? Я должен возбудить уголовное дело против людей, которые незаконно освобождают от работы должностных лиц. Я к этому еще не готов, такого дела еще нет, но оно назревает, — грозил он, явно намекая если не на президента Ющенко, то, по крайней мере, на секретаря Совбеза Ивана Плюща.

Областные прокуроры сидели ни живы ни мертвы, но генпрокурор продолжал балагурить.

— А что вы будете делать, если президент Ющенко введет чрезвычайное положение?

— Надену кожанку, возьму маузер, создадим суды-тройки и будем выводить во двор генпрокуратуры и расстреливать, — шутил Святослав Пискун.

Областные прокуроры были, кажется, близки к обмороку.

На следующее утро, после того как Виктор Ющенко и Виктор Янукович обо всем договорились, Святослав Пискун вновь выразил готовность пообщаться со мной. В воскресенье пройти в генпрокуратуру оказалось еще проще — бойцов «Беркута» отвели от прокуратуры и вообще вывезли из Киева. Вокруг здания остались лишь юноши с атрибутикой Партии регионов — в связи с приближающимся матчем «Динамо» — «Шахтер» их количество все увеличивалось: автобусы из Донецка подъезжали и многие болельщики предпочли перед матчем позагорать напротив генпрокуратуры. Все были спокойны и разморены солнцем. Про то, что два Виктора договорились и назначена дата выборов, никто не знал. Никто не скандировал «Ющенко — Шрек». Лишь одна немолодая женщина все еще держала метлу, увенчанную косой а-ля Тимошенко, и плакат «Юля, улетай в Америку, транспорт подан».

Вечно веселый генпрокурор Пискун тоже был расслаблен и шутил меньше обычного.

— Ну что, вам не кажется, что вас сдали? Пока вы тут боролись, воевали, президент и премьер обо всем договорились, — спросил его я.

— Да я готов быть сданным, только бы это помогло народу. Если нарушение закона идет народу на пользу — ради бога. Но я думаю, что это не пойдет на пользу.

— Вас ведь теперь, наверное, опять уберут с должности генпрокурора. Раз Ющенко и Янукович обо всем договорились, во вторник соберется Рада — наверное, отправит вас в отставку.

— Если Рада проголосует, я сопротивляться не буду.

— А что будете делать?

— Пока работается генпрокурором — буду работать. А потом буду баллотироваться в депутаты.

— От какой партии?

— От Блока Юлии Тимошенко. Или от «Нашей Украины», — засмеялся генпрокурор, до сих пор являющийся депутатом от Партии регионов.

— А почему не от «регионов»?

— А может, и от «регионов». Я посмотрю, кто из них будет честнее, с теми и пойду. Сейчас регионалы — очень честные люди. Но если БЮТ окажется честнее, пойду в списке БЮТ.

Я поглядел в окно и увидел, что молодежь, двое суток окружавшая генпрокуратуру, расходится — приближался футбол.

Чтобы досрочные парламентские выборы состоялись 30 сентября, депутаты от БЮТ и «Нашей Украины» должны будут на этой неделе отказаться от своих мандатов. Хотя вообще-то проделать этот трюк они грозились уже в субботу. Утром оба блока собрались на экстренные съезды и выдвинули Виктору Януковичу ультиматум: если они с президентом к четырем часам не называют дату выборов, то «оранжевые» депутаты складывают свои мандаты, то есть самоуничтожаются, убивая вместе с собой и всю Раду. При этом все компромиссные законы, которые вырабатывали противники в последние два месяца, так и останутся непринятыми.

В назначенный час, четыре вечера, я проник на закрытый съезд «Нашей Украины» в здании «Киев-проекта». Сделать это оказалось очень просто — позаимствовав мандат делегата у одного из нашеукраинцев. Вызвавшиеся пожертвовать своими мандатами депутаты покорно сидели в зале и ждали, пока придет сигнал из секретариата президента. Однако у президента в тот момент только начинались многострадальные переговоры, завершившиеся спустя 12 часов. Поэтому делегаты просто сидели и весело щебетали о своих бытовых проблемах.

— Надо полностью перезагружать страну, — рассуждал замглавы исполкома «Нашей Украины» Игорь Жданов. — Судебная система себя полностью дискредитировала. Конституционный суд фактически уничтожен. Надо будет его переименовать. Скажем, в конституционный трибунал, как во Франции.

— А может, в трибунал не надо? — спросили у него.

— А почему нет? А идеально было бы вообще созвать конституционную ассамблею и разработать новую конституцию.