Михаил Гефтер - Мир миров - российский зачин

Но опять же - ответ это или оборот вопроса? Думаю, запнулись мы на разладе между отечеством (во всех его былых смыслах и ипостасях) и им же проекцией Мира, бредущего от века XX к XXI-му. Мира, который, сам того не замечая, уже не столько Мир этносов, наций, держав-гигантов и стран-карликов, сколько МИР ОТДЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ В ИХ ПРЕДЕЛЬНО ЗАТРУДНЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ СО ВСЕМИ ОТДЕЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ. Чем ближе друг к другу, тем дальше, но не дальше последней кромки освоенной и испоганенной человеком Земли.

Куда деться? - вместо приснопамятного: что делать? Один российско-всемирный вопрос замещается другим - всемирно-российским. Как не заметить, что кроме новых русских на свет божий выступили сызнова русские разночинцы. А следовательно, впору им - идти в народ. В тот, что, как ни делить его, взламывая былую и совсем недавнюю одномерность, как ни членится он сам, втянутый в оргию разорения и обогащения, - все-таки остается несводимым к столь любезным социологам оформленным и устойчивым стратам. Ни однозначен, ни плюралистичен, ни просто посередине. Броуново движение с непредусмотренной остановкой. В какую страту, к примеру, поместить 25-30 миллионов людей, говорящих (и действующих) на том же языке, но оказавшихся за пределами распавшегося и разделенного СССР - не в качестве эмигрантов, но уже и не в виде странного меньшинства, олицетворяющего собою доминирующее, правящее большинство. Что понятней, чем помысел - броситься соязычникам на подмогу в тех случаях, когда ущемляются их человеческие права. Но проистекает ли отсюда требование-критерий: соподчинить ли жгучую проблему погашения горячеточечных ситуаций (пламенеющих либо тлеющих по всему периметру державной границы) интересам бедствующих русских? Что больше, к примеру, соответствует этим интересам - самостоятельность абхазов или территориальная целостность Грузии? Лучше ли будет русским, живущим в Баку, от прекращения войны за Нагорный Карабах или от попыток возврата его силою в состав Азербайджана?

Повторяю: я сейчас не о политиках в генеральской или статской униформе. Я о сером веществе, у которого всемирная прописка, даже если она только евроазиатская. Кавычки клонят к слиянию этих местожительств. Быть может, и не обычный знак равенства, но все же близко к тому. Примеряюсь к русскому Девятнадцатому - от Чаадаева и дальше, поверяю собственной жизнью тому назад. Прихожу к заключению: то - сквозное в наследии, то, чем на исходе 1940-х, на входе в страхолюдные 50-е клеймили космополитов, - безродство, равнодушие к прославившему нас на всю планету пятому пункту, чуднбя, на грани помешательства отзывчивость, не ждущая ответного спасибо, - все это ныне ЕВРАЗИЙСТВО. Не сумма идей даже, а неуютное чувство ответственности, трудно прилагаемой к повседневности. Ибо Евразия российская это - вновь, это ново. Она - и мост, и самоценная величина (первое из второго, но и второе из первого!). Это - человеческое пространство, ждущее, чтоб его обустроили, заглядывая в Третье тысячелетие, и чтобы его защитили немедля от новоявленных монопольных монстров. Как не вымолвить - и от самого себя, от своего евразийского неумения жить ВМЕСТЕ, живя ВРОЗЬ.

Смотришь, уже и верхушка нынешней России стала без особой запинки произносить - конфедерация. Но значит, интеллигенту можно бы двинуться и дальше. Хотя до какой отметки - не предскажешь. К РАВНОРАЗНОСТИ идя твердо и осторожно, но с нее же, идеаль-ной, начиная? Не боясь сызнова - в отлучники, чтобы потом заполучить еще спящие души и умы? Правда, нынешнему календарю век XIX - пример, но не указка. И последствия - под вопросом.

Ничего не скажешь нового помимо того, что России, пережившей 1991-й, 1993-й, и миру евразийскому, который даже не в чертеже еще, потребен (пусть - пока!) независимо действующий интеллигент. Не дающий ни вовлечь себя в сиюминутные властные комбинации, ни оказаться в плену у самоубийственной химеры ЕДИНОЙ И НЕДЕЛИМОЙ. Он, какой с большинством, - и открыто оппонирует ему! Без кичливости всезнающих, без ужимок простолюдинства. Кто строго держится непрактичной установки, интеллигентского императива, какой велит в безумном сплетении враждеб, кровных обид и расплат взять сторону загоняемого в угол меньшинства. Пусть даже неправедного, но узнающего (так и только так!), что у него есть, к кому прислониться, - не это ли способно пуще всего иного удержать его от самоохранного изуверства, от превращения в современных охотников за скальпами?!

Вот также проблема, передаваемая нашим веком следующему. Права меньшинств куда бы еще ни шло. Шаг куда более сложный и важный - охрана меньшинств во имя убережения смысла и назначения всех. (Вспоминаю превосходную новеллу Рэя Брэдбери. Американские южные штаты; ракета увозит в космос последнюю группу негров; местные расисты - даже не по убеждению, а в силу закоренелой привычки - в растерянности от того, что с неграми уходит нечто, без чего в их жизни образуется невосполнимая дыра. Они хватают маленького негритенка, пытаясь сохранить хотя бы кусочек памяти от своей южности; не получается пустошь на месте жизни, которая миф, и мифа, который жизнь. Урок в ряду других уроков: от Земли не уйдешь нигде, никогда!)