В Катаев - Мгновения героизма

По-новому подошел к ответу на вопросы о народе Короленко в рассказе "Река играет". Рассказчик, "проходящий", сравнивает два поражающих его явления народной жизни. Богомолья, секты разных толков, все эти "заупокойные молитвы над заснувшей навеки народной мыслью" - и тоже словно дремлющие, скованные либо ленью и безалаберностью, либо бесшабашной пьяной гульбой, но просыпающиеся в минуту опасности сила, сноровка, решительность действий. И с тем и с другим он сталкивается на берегу "играющей" в короткое время разлива красавицы Ветлуги, которая обычно, наверное, смиренно участвует в незаметных и неизбежных трудах человека.

В русской природе, в жизни реки ищет "проходящий" ответ на не дающую ему покоя думу о русском народе. Что же составляет его сущность? Духовная спячка, физическая лень, пустота бездействия, словесных бесплодных споров, гульбы и пьяного самоистребления - или тот резкий взлет духовной и физической собранности, готовность противостоять стихийной беде, смертельной опасности, которую обнаруживает перевозчик Тюлин посреди речной круговерти?

Словно сталкиваются две стихии, необузданные, внезапно находящие и так же мгновенно способные схлынуть, войти в спокойные берега. Да, взыгравшая река, природная стихия многое могут объяснить в загадке тюлинского характера, поведения и образа жизни. Шум реки - непрерывный звучащий фон, напоминающий о главной теме рассказа.

И еще одно направление раздумьям читателя давали эти "эскизы из дорожного альбома". В начале и в конце рассказа звучат поэтические строки: "Все это было когда-то, Но только не помню когда..."

Это направление - русская история, прошлое русского народа.

Короленко в своем рассказе не делает пояснений, отчего увиденное на берегу Ветлуги заставляет его задуматься, где и когда прежде "все это было". Можно вспомнить предшественников Тюлина и в русской истории, и в русской литературе. Один из них - Тихон Щербатый, мелькнувший среди сотен персонажей эпопеи Л.Толстого "Война и мир". В обычное время деревенский шут, в минуту смертельной опасности, нависшей над Отечеством, он делается партизаном, твердым и упорным в уничтожении врага. Но будет изгнан враг - и вчерашний герой вновь станет Тишкой, растворится в общей массе. Толстой в этих скрытых до поры до времени потенциях русского народного характера видел причину спасения России в Отечественной войне 1812 года.

У "Реки играет" был внимательный и влюбленный в этот рассказ читатель, который продолжил мысль автора именно в этом направлении, в глубины истории. Этим читателем был Горький. Он считал, что образ Тюлина дает ответ на такие загадочные и могучие явления русской истории, как Козьма Минин и Пугачев. В канун великих потрясений начала XX века Горький увидел в герое Короленко предвестие того, что не "навеки заснула" народная мысль и сила, что русская история будет двинута вперед "могучим толчком", который способны дать ей миллионы безвестных Тюлиных.

Раздумья о народе, поиски ответа на загадку русского народа очень многое определили и в человеческой, и в писательской судьбе Короленко. И еще одна проблема решается писателем.

"Для чего, в сущности, создан человек?" - так поставлена эта проблема в рассказе "Парадокс". Она же с разных сторон рассматривается и в "Слепом музыканте", и в аллегорических произведениях 80-х и 90-х годов. Вопрос, казалось бы, более философский и отвлеченный, чем "неотвязные вопросы серой мужицкой жизни". Но для Короленко они связаны между собой, на них наталкивала сама русская действительность его эпохи.

С тех пор как человечество научилось ставить вопросы о смысле жизни и назначении человека, мыслители и художники давали на них различные, нередко взаимоисключающие ответы.

Человек приходит в этот мир для неминуемых страданий, чтобы без сожалений покинуть его, утверждали одни философы. Да, назначение человека жить, постоянно помня о предписанном ему долге, о неминуемом конце, отказываясь от призрачных надежд на земное счастье, вторили им другие. Во второй половине прошлого века эти вопросы оказались неразрывно связаны с главными проблемами русской жизни, мимо них не прошел ни один крупный художник. В выполнении своего долга и отказе от личного счастья видят смысл человеческой жизни герои Тургенева, Толстой, великий создатель "Войны и мира" и "Анны Карениной", в 80-е годы в своих религиозно-философских трактатах превратился в сурового проповедника аскетизма: все равно "все кончится одним и тем же: страданиями и смертью, уничтожением"; только три аршина земли в конце концов и потребуется человеку. Противоположных убеждений придерживались, например, революционеры 60-х годов. Отказ от счастья так или иначе ведет к примирению с жизнью как она есть, с ее враждебным человеку состоянием. И наоборот, утверждение законных и естественных прав человека на счастье должно неминуемо вести к стремлению изменить жизнь, сделать ее устройство разумным, соответствующим человеческой природе. Так считали герои романа Чернышевского "Что делать?".