Елена Кириллова - Вынужденные переселенцы - польза или обуза для России

Я родилась в России, мои родители уехали в Туркмению по направлению. Отец работал в авиации, опылял хлопчатник. Мы долго не решались уехать оттуда, надеялись на то, что будем еще востребованы. Но оказались там ненужными. И, как оказалось, здесь мы тоже не нужны. У Туркмении сейчас своя программа развития, возрождения нации - "Рухнаме". Программа очень хорошая, но она для местного населения. Она идет вразрез с моими взглядами. Основные тезисы программы возрождения - чистота нравов, соблюдение мусульманских законов. Но так как я по крови и по своей сути русская, то мне смысла нет там жить, хотя мне нравится восточная культура, простой народ. У Туркмении большой производственный потенциал. Но проживать там постоянно - это значит принять полностью все взгляды, идеологию.

У меня туркменское гражданство. Мы - вынужденные переселенцы. Нам дали статус, чтобы уехать беспошлинно, и сказали, что дальше пусть российское государство решает, что с нами будет. За перевоз вещей там мы почти ничего не заплатили, зато здесь с нас взяли огромный налог в 150 долларов за то, чтобы получить контейнер. Квартиру мы продали за бесценок, а когда приехали сюда, поняли, что остались без средств и без квартиры. Статус вынужденного переселенца нам не дал ни прав, ни возможностей. Что теперь делать? Будем бороться. Я в себе пока еще чувствую бодрость, которую не хотелось бы терять. Но большая часть энергии уходит на какую-то бесплодную борьбу. Прежде всего, я себя должна узаконить, а потом уже будет отдача. А пока идет только движение сопротивления.

Самара.

Сергей Геннадьевич, высшее образование, инженер-строитель, женат, двое детей.

- Я и моя жена родились в Узбекистане. Мы вместе учились в Бухарском политехническом институте. Уехали из Узбекистана в основном из-за детей. Там у детей не было будущего, везде притеснения. Последнее время были конфликтные ситуации и в магазинах, и на рынках, часто мы слышали: "Не нравится - поезжай в свою Россию". Я уехал оттуда в 1994 году.

Российское гражданство я принял в посольстве в Ташкенте. Встал сразу на учет в миграционной службе, получил статус вынужденного переселенца. Устроился монтажником на предприятие "Самаратрансстрой", чтобы получить жилье. Через два месяца мне дали комнату в общежитии. Три года я жил один, жена и дети ждали, пока я обоснуюсь и что из этого получится. Все получили там российское гражданство, приехали ко мне. Сейчас жена работает бухгалтером на том же предприятии.

У себя дома мы имели трехкомнатную квартиру, почти 100 кв. метров. Продали всего за 800 долларов. На эти деньги здесь ничего не купишь. Никакой помощи, кроме предоставленного нам статуса, мы ни от кого не получили.

Я не жалею, что переехал в Россию, жена, думаю, тоже не жалеет, хотя проблема жилья у нас не решена, лечение платное, несмотря на наличие полиса, и заработков моих хватает только на питание и на учебу. Прописка в общежитии очень хитрая. У нас на руках нет ордеров, живем на "птичьих правах". Прежнее материальное благосостояние вряд ли возможно восстановить, может быть, наши дети заработают.

Сызрань.

Абдул Хакович, высшее образование, инженер-электрик, женат, трое детей.

- Я приехал из Чечни, из Грозного, в 1999 году, а семья моя уехала оттуда еще в 1992-м. Когда там начались националистические митинги, погромы, моего среднего сына взяли в заложники. У меня была машина, я ее продал, сына отпустили, и жена с ним уехала в Россию. Вскоре я тоже уехал в Россию, а когда жизнь в Чечне стала налаживаться, я приехал за документами. Меня арестовали, обвинив в том, что я работаю на Федеральную службу контрразведки.

Пришлось испытать обиды и унижения. В конце концов за меня отдали большой выкуп. На моих глазах людей забирали боевики. Они приходили с автоматами, в масках, грабили квартиры. Сколько людей убили просто так! Боевики находятся словно под гипнозом, у них есть проповедники. Им внушают, что, убив своего врага, они попадут в рай. Они в этом убеждены и убивают невинных людей за то, что они русские, видя в каждом русском врага. Были случаи, когда на базаре калечили людей только за то, что те говорили по-русски. Моего друга избили арматурой, сломали руки и ноги. Взрывают и убивают в основном подростки. При этом около 70% чеченцев страдают там, они не хотят стрелять, но их заставляют.

Самое обидное, что и на новом месте пришлось испытать унижения не меньшие. Когда я выехал из Грозного, меня били полупьяные российские солдаты за то, что у меня мусульманское имя. Я приехал в 1996 году, встал на учет в миграционную службу в Буденновске, затем меня отвезли в Ставрополь и там зарегистрировали. Но мне долго не давали статус вынужденного переселенца из-за того, что я ездил в Чечню за документами.