“Иду на таран! Башня!” — успел крикнуть Литовченко. Развернули башню. От удара заглох мотор. Федор Литовченко потерял сознание. Очнулся. Запустил мотор. А по броне уже стучали немцы. Выскочили и на этот раз. На окраине города раздавили батарею. Здесь их встретили артогнем: сзади — немцы, спереди — свои. И вновь уцелели, добрались до наших. Вылезли — обгорелые, закопченные, оглохшие.
— Откуда вы?! — крикнули им.
— С того света! — отозвался Горобец.
К своим вышли у села Власьево, на участок обороны нашей 5-й стрелковой дивизии.
Итог подводит наградной лист на младшего лейтенанта Горобца Степана Христофоровича, командира танка 1-го отдельного танкового батальона 21-й танковой бригады:
“...17.10.41 провел свой танк через весь Калинин, уничтожая живую силу и технику противника, и вывел танк к своим частям.
...7.02.42 после восстановления танка получил боевой приказ выйти для действия в район с. Петелино... 8.02.42 в атаке там же погиб геройской смертью. Село Петелино в результате действий Горобца было занято нашими войсками.
5.05.42 присвоено звание Героя Советского Союза посмертно”.
Как видно, звание Героя присвоено по совокупности двух эпизодов — за калининский рейд и за бой в с. Петелино. Остальные члены экипажа были ранены в с. Петелино, но все они остались живы и воевали до Победы.
Села Петелино на картах нет, возможно, оно не уцелело.
Но есть село Тимонцево, а на старой дореволюционной карте село Петелино стоит на речке Кокше, левом притоке Волги, как раз напротив Тимонцева на левом берегу. Речка же Кокша впадает в Волгу примерно в полутора-двух километрах ниже устья реки Сишки, правого притока Волги. Село Петелино стояло, таким образом, на левом берегу Кокши в двух километрах от ее устья, то есть от Волги.
От села Петелино, места гибели Горобца, до села Братково, где его могила, по прямой — сорок пять километров.
Не совсем ясно, как тело С. Х. Горобца оказалось в братской могиле села Братково. Сведения о том, что он убит в бою за село Петелино достоверны. Тело было вывезено из зоны боевых действий и похоронено в тылу фронта, в селе Бели, у старой школы, похоронено с воинскими почестями, в отдельной могиле, в гробу. Гроб с останками позднее был перезахоронен в братской могиле села Братково.
Сергей Викулов • Неприлично жить запечно... (Наш современник N5 2003)
Сергей ВИКУЛОВ
Неприлично жить запечно...
(О поэте фронтового поколения Викторе Гончарове)
Врачи, смотрите,
Раны у меня...
Вот это тоже пуля.
Разрывная.
Я был убит.
Мне бы не жить ни дня,
Но я живу, хирургов прославляя.
В. Гончаров
В Москве довольно продолжительное время мы жили с ним по соседству. И, конечно, встречались. Правда, чаще случайно — во дворе, на улице, — реже в редакции “Нашего современника”. Раза два-три он приносил свои стихи в журнал, и я без малейшего напряжения печатал их... И это, пожалуй, все, что я знал о нем в то время. По-настоящему же “открыл” его как интереснейшего художника и Человека когда, увы, его уже не стало.
Речь о Викторе Михайловиче Гончарове* — поэте из поколения фронтовиков, поколения, оставившего блистательный след в истории русской поэзии второй половины ХХ века. Каждому из этого поколения пришлось пройти небывало жестокое испытание огнем и мечом, прежде чем взяться за перо и сложить свою песню.
И это не просто слова!
...В 1938 году восемнадцатилетним, только что окончившим десятилетку в Краснодаре Виктор был призван в армию и направлен в пехотное училище, находившееся в этом же городе. Ни капельки не посетовав на судьбу (пехота, дескать!), он, плечом к плечу с такими, как сам, молодцами уверенно встал в строй и начал грызть суворовскую науку побеждать: призывников со средним, как у него, образованием военкоматы прямым ходом, почти всех подряд отправляли в военные училища. Молодой Красной армии позарез нужен был свой, рабоче-крестьянский, офицерский корпус, и к началу войны он был создан...
На фронт будущий поэт попал двадцатилетним в звании лейтенанта, в должности командира стрелкового взвода. Кому-кому, а уж “матушке-пехоте” и на этой войне доставалось, что называется, по полной... Это знал каждый, кому довелось побывать в серьезных переделках, — наступая ли, обороняясь — все равно.
Сам поэт об этом поведал так:
Огонь, разрыв, осколков свист.
Я рад пехотной доле:
Я в землю врыт, а вот танкист
Горит в открытом поле.
Горит танкист, горит, горит,
Читать дальше
