Array Array - Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

В–третьих, Советский Союз добивался, чтобы при ликвидации ракет средней дальности СССР и США в Европе американские союзники по НАТО — Великобритания и Франция — взяли обязательство не наращивать свои соответствующие ядерные средства, а США, равно как Великобритания и Франция, категорически отказывались от этого.

В–четвертых, СССР выступал за немедленное начало переговоров о полном прекращении ядерных испытаний, а США всячески уклонялись от начала таких переговоров.

Имелись на переговорах и другие разногласия, но эти четыре были главными. Поскольку каждая сторона настаивала на своем, переговоры, повторяем, зашли в тупик. «Перетягивание каната» в Женеве без какого–либо успеха продолжалось уже почти полгода. По всему было видно, что американцев это не очень беспокоит. Они к этому времени раскрутили вовсю гонку вооружений. Достаточно напомнить, что они увеличили за 6 лет свой военный бюджет почти в два раза.

Становилось все более ясно, что без крупных подвижек с нашей стороны переговоры в Женеве столкнуть с мертвой точки не удастся. После встреч в 1985–1986 годах с М. Тэтчер и Ф. Миттераном М. С. Горбачев, видимо, убедился, что Великобритания и Франция никогда не согласятся, чтобы судьба их ядерных арсеналов обсуждалась и решалась на советско–американских переговорах, хотя бы потому, что это затрагивало их суверенитет. Надо было принимать радикальное решение. И такое решение советский лидер принял.

В январе 1986 года военное руководство настояло на том, чтобы стратегические ядерные силы Великобритании и Франции так или иначе учитывались на переговорах с США — по крайней мере в виде обязательства об их ненаращивании. Теперь, в августе, Горбачев, будучи в отпуске, принял решение вынести вообще за рамки переговоров ядерные средства Великобритании и Франции, а также ядерные средства передового базирования США.

С. Ф. Ахромеев.Мы, разумеется, решению Верховного Главнокомандующего подчинились, но пережить такой поворот дел было нелегко. Оно явилось большим испытанием. Лично я впервые тогда подумал, имеет ли в создавшейся ситуации смысл продолжать свою рабрту в должности начальника Генерального штаба. Однако, после того как успокоился и всесторонне оценил складывавшуюся ситуацию, пришел к выводу, что проблема английских и французских стратегических ядерных сил на переговорах стала ключевой, от ее решения зависело, быть или не быть первому серьезному шагу по пути ядерного разоружения, а с ним и нашей новой внешней политике вообще. Я пришел к убеждению, что другого решения у Горбачева быть не могло.

Конечно, тут же возникал и вопрос, почему бы Горбачеву не сказать прямо о причинах такого решения министру обороны и начальнику Генерального штаба. Для взаимопонимания с военными руководителю страны можно было не пожалеть двух–трех часов на беседу с ними, думал я.

К тому времени, когда М.С.Горбачев прибыл из отпуска в Москву и приступил к подготовке встречи с Р. Рейганом в Рейкьявике, мы, военные, уже пережили период раздвоенности в связи с этим драматическим решением и были готовы к совместной работе.

* * *

М. С. Горбачев очень энергично взялся за подготовку встречи в верхах. Состоялась серия совещаний под его руководством. В итоге были приняты и другие важные решения, причем в отличие от решения по Англии и Франции — единодушно. Все согласились выдвинуть в Рейкьявике предложения о сокращении каждого вида СНВ (МБР, БРПЛ, ТБ) обеими сторонами на 50% от существовавшего тогда у каждой из них уровня, а в качестве запасного варианта — о сокращении СНВ до уровня 1600 стратегических носителей и 6000 боезарядов. После жарких дискуссий договорились о возможности сокращения на 50% и наших тяжелых МБР СС–18 (с 308 до 154), в чем были особенно заинтересованы США, а также о засчете каждого ТБ с ракетами СРЭМ и ядерными бомбами на борту как одного стратегического носителя в число 1600 и одного боезаряда в число 6000. Эти решения были очень непростыми для нас. Мы шли на серьезные уступки американцам, уменьшая на 50% количество советских тяжелых МБР СС–18. Подобных ракет у США не было. Порядок засчета ТБ с ракетами СРЭМ также был выгоден США. Одновременно было договорено твердо держаться позиции, что Договор по ПРО должен строго соблюдаться сторонами в том виде, как он был подписан в 1972 году, и добиваться полного прекращения ядерных испытаний. По ракетам средней дальности наша позиция к Рейкьявику предусматривала полную ликвидацию таких ракет СССР и США в Европе при сохранении в Азии определенного их количества (около 100). Все было сформулировано в виде проектов совместных советско–американских документов, которые имелось в виду вручить Р. Рейгану (разъяснив при этом, разумеется, их суть соответствующим образом) в ходе первой же беседы.