Андрей Калитин - Время Ч.

И вот дело раскрыли. Однако Сергей Кожанов не дожил до этого дня. Он умер несколько лет назад.

Так что же известно о походах Отари Витальевича на Лубянку? Прежде всего, он обсуждал перспективы создания своей политической партии «Спортивная Россия». Но это был и бизнес-проект Отари! Надо заметить, что в 1993 году, совсем незадолго до смерти, Отари Витальевичу удалось-таки пробить нужное решение о создании так называемого благотворительного фонда под «крышей» партии. И фонд этот, наряду с Национальным фондом спорта Бориса Федорова (о нем чуть позже) и Российской академией тенниса Шамиля Тарпищева, получил фантастические льготы на торговлю за рубеж нефтью и алюминием. Эта идея «фонда-коммерсанта», сразу скажем, чекистам не понравилась. Впрочем, даже на Лубянке в то время говорили, что «Отарик» посещал «высокие кабинеты» не для того, чтобы рассказывать, а для того, чтобы слушать. Так что неизвестно, кто еще выигрывал в итоге от такого общения.

Что же касается «Спортивной России», то попытка хождения Отари во власть не нравилась многим, даже его друзьям. Например, Кобзону. Иосиф Давидович, узнав об убийстве у Краснопресненских бань, прервал свои гастроли в Соединенных Штатах и срочно прилетел в Москву. Кстати, тогда Кобзону еще давали въездную визу в США, сейчас уже не дают. Слишком уж много у него «странных» друзей... Прилетев в Россию, народный артист чуть ли не у трапа самолета заявил: «Убийство Квантришвили заказали спецслужбы». Тогда еще Кобзон не был депутатом. Сейчас – депутат. О спецслужбах, так же как и о своих словах, произнесенных в апреле 1994-го, он вспоминать не любит. Но в одном Кобзон точно прав: Квантришвили слишком рано пошел в политику. С кем он там собирался тягаться? С Рушайло? С Коржаковым? Надо было подождать еще года два-три, окончательно легализовать свои капиталы, наконец, дистанцироваться от криминального окружения. И все. Был бы сейчас Отари Витальевич депутатом или олигархом первой величины. Ведь именно так поступили многие известные «цеховики» с сомнительным прошлым, предприниматели, верно понимавшие – надо переждать, не выходить пока из тени, наше время еще придет! Среди этих «бизнесменов первой волны» лучше всех, как мне говорили, ситуацию оценивал тот самый алюминиевый магнат, чье истинное финансовое состояние было тайной даже для его компаньонов и встречи с которым якобы искал Квантришвили.

И именно на поминках по Отари, проходивших в гостинице «Мир», я вновь услышал это имя – Михаил Черной. Сначала кто-то шепотом, а затем уже чуть громче произнес: «Черной собирается улетать из страны. Он собирается в Штаты, затем в Израиль. Небезопасно тут стало». Присутствующие комментировали эту новость по-разному. Кто-то связал его стремительное бегство из России с начавшейся алюминиевой войной, а кто-то даже предположил, что Черный о готовящемся убийстве Квантришвили прекрасно знал и теперь просто боится. Но все мнения сходились в одном: если Черный уезжает, то грядут действительно серьезные перемены, и не только в алюминиевом бизнесе, но и в криминальном мире. В те годы, по слухам, к мнению металлургического магната прислушивались даже тузы уголовного сообщества. Например, все тот же Япончик.

Я ждал этой встречи почти год. После ареста Вячеслава Кирилловича Иванькова, более известного в криминальных кругах России, как я уже говорил, под прозвищем Япончик, я забросал письмами администрацию МСС – самой строгой американской тюрьмы. Она расположена чуть ли не в центре «Большого Яблока» и потому охраняется как важнейший стратегический объект США. Я писал Вячеславу Кирилловичу, встречался с его московским адвокатом Александром Добровинским, как потом выяснится, выполнявшим не адвокатские функции, а скорее задачи «информационного характера». Но это неважно. Мне нужно было любой ценой прорваться в эту тюрьму, увидеть Япончика и поговорить. Нам с моим хорошим товарищем и журналистом Кириллом Беляниновым удалось-таки осуществить эту грандиозную журналистскую мечту. До сих пор, к сожалению, не могу подробно рассказать, как именно мы получили разрешение на «свидание» и кто давал нам рекомендации. Но после того как нам поставили желтое несмываемое клеймо на запястье правой руки, как «почетным гостям» МСС, забрали документы и выдали бейджики с именами, я наконец-таки поверил – встреча с Иваньковым все-таки состоится!

Мы разговаривали с Вячеславом Кирилловичем два часа, он вспоминал Отари и своего друга Иосифа Давидовича Кобзона (от знакомства с Иваньковым народный артист долгое время, кстати, открещивался), говорил о лагерном прошлом и погибших друзьях, а на прощание предложил нам заехать вечером в ресторанчик «Пэрэдайс» в Бруклине, где нас должны были встретить его приятели. Всех их я перечислять не буду. Но знаю, что многими из них до сих пор интересуется ФБР, хотя и прошло уже восемь лет.