Линн Пикнетт - Код Марии Магдалины

(Иисус тут же позволил ему говорить.) Вся книга как перцем, пересыпана фразой «и Мария снова продолжала…». Петр, в частности, был возбужден, раздражен до крайности ее успехами и сказал: «Господь мой, мы не можем далее терпеть эту женщину, потому что она все время перехватывает у нас инициативу и никому не дает говорить, но сама выступает много раз» [111] Jbid., Первая книга, 36. .

В пятой книге «Пистис София» приведен небольшой разговор между Иисусом и Марией, в котором она открыто намекает, что понимает его учение лучше остальных:

«Мария сказала: «Я плохо себя веду, задавая тебе вопросы. Но не сердись на меня, если я буду спрашивать обо всем».

Иисус сказал: «Спрашивай, что хочешь».

Мария сказала: «Мой Господь открыл нам… что и наши братия могут понять это».

Налет снисходительности в ее словах должен показать, что у нее с Иисусом общие секреты, а ее участие в беседе вместе с другими — дань условности, чтобы она могла притвориться всего лишь одной из учениц, столь же невежественной, как и другие.

То, что в сюжете книги дан не просто мимолетный мпок мужскому эго, можно понять из другого отрывка «Пистис София», где описано, как Магдалина выступает после поучений Иисуса, говоря:

«Господь мой, ум мой понимает, и каждый раз я могу выйти и истолковать слова, что сказал ты, но я боюсь Петра, потому что он угрожал мне и ненавидит наш пол» [112] Jbid., Вторая книга, 72:3. .

Эта поразительно живая сцена кажется правдивой, как будто острая ненависть, с которой Петр относился к Марии Магдалине, была столь хорошо известна, что пережила века, даже в том случае, если большая часть остального текста, вероятно, фантазия, состряпанная через много лет после миссии Иисуса. Исходя из этого, вполне обоснованно можно предположить, что любой диалог точно так же будет плодом воображения — скорее всего, сладкой картинкой просветленных учеников Иисуса. Но здесь другой случай: авторы, видимо, свободно обращались со словами Иисуса (почти наверняка в своих собственных интересах), но вражда Магдалины и Симона Петра была слишком хорошо известным фактом, чтобы игнорировать ее или подать в другом свете. Здесь нет банальностей, но есть поразительная сцена реальных напряженных отношений, которые смягчались — только временно — вмешательством Иисуса. (Например, словами, что каждый, «кто полон духом света», имеет равную возможность высказаться.)

Может быть, самым важным элементом жалобы Магдалины Иисусу на Петра было не то, что он ненавидит всех женщин (хотя последствия этого были ужасны, когда Римская церковь начала реализовывать свое женоненавистничество), но его угрозы реальной физической расправы. Помимо того, что во всем этом нет и следа христианской любви и доброй воли, угрозы показывают, сколь хрупкой была ее личная безопасность: она оставалась защищенной, только пока рядом был Иисус. И это кажется слишком сильной реакцией на ее успехи в привлечении внимания Учителя. Ясно, что есть какой-то другой фактор, который сделал ее предметом ненависти Симона Петра — кто, судя по описаниям и Нового Завета, и гностических Евангелий, был человеком скучным, и вспыльчивым и задиристым. Слово «щенок» по отношению к нему вырвалось явно не случайно. В гностических Евангелиях рассказывается, как его постоянное непонимание заставило его раздраженного Учителя, по меньшей мере, один раз остро осадить его. Иисуса просто вывела из себя неспособность Петра понять суть сказанного.

Неприязнь между Магдалиной и Симоном получила отражение и в гностическом Евангелии от Магдалины, она остро реагирует на его предположение, что она выдумала явление Иисуса. Там говорится:

«Тогда Мария заплакала и ответила ему: «Мой брат Петр, как ты можешь так думать? Ты веришь, что это всего лишь мое воображение, что я придумала Его явление? Или ты веришь, что я могу лгать о нашем Учителе?» После этого вступил Левий: «Петр, ты всегда был вспыльчив, и теперь мы видим, что ты отвергаешь слова женщины, точно так, как это делают наши враги. А если Учитель считал ее достойной, то кто ты такой, чтобы не признавать ее? Учитель, конечно, знал ее очень хорошо, потому что любил ее больше, чем нас… Давай будем совершенствоваться, как требовал того от нас Учитель, и пойдем по свету распространять Евангелие, не пытаясь изобретать новых правил и законов, следуя тем, что были при Нем» [113] The Gospel of Mary Magdalene, p. 18. .

В Евангелии от Магдалины дана также памятная сцена, когда она вдохнула жизнь в угнетенных и полных страха учеников после того, как Иисус вознесся. Там говорится: