Валентин Гринер - От сентября до сентября

— Поразительно! — вырвалось у меня.

— «Лебединое озеро» — рассмеялся Олейник. — Дарю вам второе название для лирического очерка.

— Действительно, — сказал я с благодарностью. — А рыба в этом озере водится?

— Ей неоткуда здесь взяться. Но собираемся в порядке эксперимента запустить теплолюбивую рыбешку. Температура воды в озере даже зимой не ниже двадцати пяти градусов… Только руки пока не доходят… А уж водоплавающей дичи явно приглянулись паши хранилища. Местные охотники частенько посещают эти места.

И тут, как в кино, откуда-то слева поднялась стая диких уток, сделала полукруг над озером и села на воду у дальнего от нас берега.

— Теперь пройдем к финишу нашего маршрута, — предложил Андрей Тимофеевич и повел меня по узкой береговой тропке, поросшей все такой же буйной травой, которая вроде не собиралась желтеть и умирать, хотя сентябрь клонился к закату.

Вскоре мы прошли по специальным мосткам и оказались у шумного водопада. Это был конечный путь воды, взятой у Вычегды. Она проделала огромную работу на комбинате, потеряла все свои первозданные свойства, и теперь, пройдя сложные системы очищения, созданные" людьми, возвращалась в свое природное ложе прозрачной и обезвреженной. Поток шумно падал с высоты нескольких метров и разбивался о бетонный порог, образуя водяную пыль. Это напомнило мне виденный когда-то в физкультурном парке литовского курорта Друскининкай лечебный павильон. Там действовало аналогичное сооружение. Искусственно созданный водопад на небольшой речушке был окружен воронкой с множеством кресел для принятия процедур, укрепляющих нервную систему. Падающий поток дробился внизу и наполнял павильон воздухом, оптимально насыщенным положительно и отрицательно заряженными ионами. Тогда я обратил внимание, что многие посетители лечебного павильона, опьяненные ионизированным воздухом и монотонным шумом бурлящей воды, блаженно дремали в своих креслах…

Ветер повернул с востока, со стороны комбината, и на нас пахнуло специфическим запахом сульфатных производств. Олейник поморщился.

— Еще одна проблема — дурнопахнущие вещества, — проговорил он, вроде в чем-то извиняясь. — Тоже боремся. Но пока менее успешно… В недалеком прошлом вредность пылегазовых выбросов считалась менее опасной, чем загрязнение водных бассейнов. И если при проектировании химических предприятий предусматривались кое-какие меры по очистке промышленных стоков, то средства борьбы с пылью и газом почти не отражались в сметах. А если и отражались, то скорее для удовлетворения скромных требований инспекции и очистки совести проектировщиков, но не очистки воздушной среды. Все почему-то наивно полагали, что огромное небо способно переварить буквально все. Поэтому серийно выпускаемые пылегазоулавливающие установки никак не отвечали своим проектным характеристикам. Теперь мы знаем, что небо, хотя оно и огромное, тоже имеет предел своих возможностей. Надо сражаться за чистоту атмосферы. На комбинате вплотную подошли к решению этой проблемы. Надеемся в ближайшие годы избавить полностью рабочих от неприятных ощущений, а жителей поселка — от необходимости закрывать окна и форточки, когда дунет ветер с сульфата.

Однако ветер с востока нес в нашу сторону не только дурные запахи, но и шлейфы серого дыма от тэцовских труб.

— Андрей Тимофеевич, вы упомянули, что трубы ТЭЦ выбрасывают ежечасно до трех миллионов кубометров газа. Понятно, что от этого страдает атмосфера. А земля?

— Земля тоже страдает. Наши энергетические станции работают на высокозольном угле, имеющем большое содержание серы. В процессе соприкосновения с атмосферными осадками образуется сернистая кислота, которая выпадает на землю и производит подкисление почв. А ведь вы знаете, что почвы в наших краях и без того кислые, потому что болотистые. Их необходимо известковать. Это в широких масштабах делают наши дачники…

— У вас тоже есть дача?

— Нет. Я больше люблю лес. И очень хочу, чтобы наши трубы не причиняли вреда всему, что в лесу первозданно и благородно существует… Мы ведем значительные работы по обезвреживанию выбросов энергетических станций и на сегодняшний день улавливаем пыли от ТЭЦ 98 процентов.

— И что же намечается для окончательного устранения этого зла?

Олейник иронически улыбнулся.

— Деятели из одного научно-исследовательского института предлагают увеличить высоту труб до 320 метров и таким образом отвести пыль и газы подальше.