Александр Зиновьев - Два интервью с Александром Зиновьевым

— Прежде всего я хочу, чтоб вы знали мою позицию. Я не человек партии. Я хочу, чтобы Россия была независимой страной, чтобы она была, если не великой, то значительной державой, уважаемой. Хочу дожить жизнь в такой стране. Хочу, чтобы мои дети и внуки, правнуки хорошо жили, по русским понятиям хорошо, в хорошей России. Поэтому я со всеми теми, кто за такую Россию, — и говорит, и что-то делает. Поэтому я нахожу общий язык и с Зюгановым. Считается, что это коммунистическая партия. Я, кстати, не считаю, что она есть преемница КПСС. Я к КПРФ отношусь по-другому. Это новая партия. Я плохо знаком с ее деятельностью, но лично хорошо знаю Зюганова. Я знаю, что это человек, преданный и душой, и телом этой идее.

Я очень хорошо знаю Бабурина. Я очень люблю этого человека, я к нему отношусь, как к сыну. Я знаю, что это честный человек. Он болеет Россией. Вот я беру их программы — бабуринскую и коммунистов, но подписываться под их программами не буду. Не потому, что против. Просто у меня есть своя программа. У меня партия из одного человека.

Теперь я беру движение Лужкова «Отечество». Я не принадлежу к этому движению, но я уважаю то, что сделал Лужков для Москвы и что он делает. Он тоже болеет Россией. Я выслушал его заявление и полностью разделяю его позицию в отношении Сербии. Она такая же, как позиция Сергея Николаевича Бабурина, как и Геннадия Андреевича Зюганова. Я называю эти имена, поскольку я встречался с этими людьми и знаю их, так же, как и Николая Ивановича Рыжкова.

Я мечтаю о том времени, чтобы в одних рядах за фундаментальные ценности России шли и зюгановцы, и бабуринцы, и лужковцы. Я не политолог, я не хочу вникать в политические отношения, тут очень сложно. Я посмотрел в эти дни на политические схватки — чтобы разобраться, нужны недели. Но во всем том, о чем я сейчас сказал, мы сходимся. И нашими противниками являются те, кто грабит Россию. Не созидатели, а грабители. Не созидатели, а разрушители. Я делю активных людей в России на тех, кто за сохранение и возрождение великой России, за сопротивление западнизации, американизации, глобализации и так далее. Я за созидателей, за тех, кто вносит хоть какой-то вклад в дело возрождения нашей страны. Я категорически против тех, кто грабит ее, разрушает, ворует.

Я никогда не скрывал своего отношения к Горбачеву и его компании. Для меня это предатели.

Я категорически всегда выступал против Ельцина и всего того, что делали всякие гайдары, чубайсы, бурбулисы и так далее. Это разрушители, это убийцы. Но я не склонен все так драматизировать. Я призываю людей, которые считают себя проигравшими, отнестись к случившемуся спокойно. Это не поражение. Не все потеряно. Ничего подобного! Это всего лишь эпизод.

— А если заглянуть в перспективу, какой она будет для всех нас?

— А вот то, что сейчас предстоит впереди, — это главное. Все будут решать предстоящие месяцы, и на этом отрезке произойдет более резкое размежевание на тех, кто фактически, реально за Россию — нашу, самостоятельную, независимую, русскую Россию, и кто против. Но русскую не в духе махровых националистов. Для меня «русская Россия» означает жить и творить на уровне мировой культуры. Для меня русская Россия — это Достоевский, Чайковский, Лобачевский, это Гагарин, Королев, а не то, что тянет за собой Солженицын: Россия дремучая, мракобесная Россия. В этом смысле нас и на Западе всегда разделяли. «Два Александра» — были такие статьи. В чем разница? — спрашивали и писали: «Солженицын — человек из прошлого, Зиновьев — из будущего».

Так что произойдет более резкое размежевание, и в конце концов — я даже дальше вижу. Я надеюсь, будущее все равно принадлежит тем политикам и даже не политикам, которым сейчас лет 30 и даже 25, таким людям, как Бабурин. Я сулю ему большое будущее, он очень талантливый и способный человек, он имеет шансы внести очень полезный вклад в историю России.

Вот так я смотрю на эту ситуацию. Я на эту ситуацию смотрю очень оптимистически. Для Зиновьева — оптимистически.

— А что вы думаете о власти вообще? Может ли власть быть идеальной? И какая система власти за все века была наиболее оптимальной?

— Очень хороший вопрос, и я рад, что вы его задали. Никакой идеальной власти никогда не было и не будет. Вообще идеального ничего нет. Все живое всегда имеет какие-то дефекты. Идеальное — это то, что закономерно, то, что абстрагируется. Идеальное — это абстракция. Государственный деятель должен быть гибким. С моей точки зрения, идеальный политический и государственный деятель — это прежде всего умный человек, который отдает отчет в том, что происходит. Он отдает отчет в том, каковы возможности его действий, что реализуемо, что не реализуемо, каковы силы, на что он может опереться.