Ян Новак-Езёраньский - Восточные размышления. Сборник статей и интервью 1991-2003

Значит, для будущего не все равно, какие уроки мы вынесем из опыта ПНР, поскольку они будут влиять на поведение поляков в течение последующего полувека. Российский друг Польши Евгений Александров недавно напомнил читателям «Więź» [2] «Więź» — католический общественно-культурный журнал, издается в Варшаве с 1958. Сайт http://www.wiez.pl/czasopismo/. (№448) слова Юзефа Шуйского: «Ложная история — мать ложной политики».

Примером лживой интерпретации исторического опыта являются выводы Анджея Щипёрского. Он представляет полвека сопротивления вассальным правительствам Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) как столкновение двух ориентаций, служащих своей стране, а между собой борющихся лишь за выбор верного пути. В спорах о политике в отношении России ему видятся предшествующие события, как в случае с Барской конфедерацией и королем, подхорунжими и генералами в Ноябрьском восстании 1830, Велёпольским и «красными» перед Январским восстанием 1863, Пилсудского и Дмовского, Андерса и Миколайчика. Это аналогии в корне ошибочны. Формация, представленная Берутом, Василевской, Берлингом и другими, не имела никакой «ориентации». Она составляла не только послушный, но и беззаветный инструмент реализации советских планов покорения Польши изнутри. Некоторые, как Василевская, требовали от Сталина, чтобы он не создавал отдельный государственный организм, а включил Польшу в СССР как советскую республику. В 1939 году на раздел Польши, «внебрачного ребенка версальского договора», среагировали — вместе с Гомулкой — просьбой дать им советское гражданство. Их предшественники не были патриотами, которые, как Велёпольский и Дмовский, усматривали в политике соглашений с российским захватчиком шанс для Польши.

Предшественниками сколоченного в Москве по директиве Сталина Комитета освобождения были, как я уже упоминал, Тарговицкая конфедерация в 1792 году и Ревком Феликса Дзержинского и Юлиана Мархлевского в 1920 году.

Это было не так давно, когда группа руководителей ПОРП — Стефан Ольшовский, Тадеуш Грабский, Станислав Кочёлек, Мирослав Милецкий — замышляли с Хоннекером и Хусаком, как вынудить Москву начать в Польше военную интервенцию. Они угрожали Ярузельскому тем, что соберут свое правительство, которое позовет «старшего брата» на помощь, если генерал будет медлить с силовым уничтожением «Солидарности». Не к ним ли относится «другое видение совместного национального интереса», о котором утверждал Щипёрский?

Заключение Щипёрского, размывающее разницу между предательством и политической ориентацией, имеет свою цель. Оно ведет к тезису о том, что нельзя представлять историю ПНР «как мусорное ведро, свалку металлолома, позор и т. п.». И дальше: «У людей одна жизнь, они прожили ее в ПНР и не желают ежедневно заново выслушивать, что ничего не достигли…». Таким образом, Щипёрский навязывает незавидную, преступную даже биографию единственной правящей партии всем, кому выпало жить в ПНР.

Люди, честно и смело изменившие свои взгляды, заслуживают уважения. Им не нужно фальсифицировать или скрывать свое прошлое, потому что они от него открыто отделились. Если они не совершили никакого преступления, припоминание им прежней биографии является нарушением фундаментального принципа свободы убеждений.

Будучи директором «Радио «Свободная Европа»»‚ я тайно встречался в 1970‑е со Щипёрским и многое использовал из его внимательных и точных оценок ситуации в стране, озвученных с позиции решительного противника системы и тогдашних методов правления. Мне никак не мешало то, что десять лет назад тот же Щипёрский в роли публициста «Польского радио» атаковал «Свободную Европу», как рупор американского империализма, протягивающего хищные руки, чтобы подмять нашу страну. Не для себя, естественно, потому что от США до Польши далеко, а для того чтобы отдать ее на подносе немецким реваншистам.

Всякий, начиная от апостола Павла и заканчивая Шипёрским, имеет право на смену взглядов. Обнаруживающаяся сегодня разница между Павлом и Щипёрским состоит в том, что апостол не убеждал своих сторонников: не все еврейские преследователи христиан (к которым он сам в юности принадлежал) были настолько плохи, у них были и свои заслуги.

Предположим на минуту, что после роспуска ПОРП новая партия публикует манифест, в котором безоговорочно осуждает однопартийную систему, цензуру, беззаконие и преступления политической полиции. Перед принятием вывески социал-демократии она осуждает, среди прочего, истязание в тюрьме Казимежа Пужака, лидера подлинной польской социал-демократии, какой исторически была Польская социалистическая партия (ППС), и приносит извинения ее главным деятелям за годы, проведенные в заключении либо в изгнании. Такое однозначное и полное расставание со своим прошлым, то есть обращение к правде, полностью бы изменило польский политический класс. Я подозреваю, что Александр Квасьневский и другие ему подобные были склонны к такому радикальному повороту. Этого не допустили «непоколебимые», доминирующие у них за спиной.