Лев Аннинский - Красный век. Эпоха и ее поэты. В 2 книгах

Выпустить не удастся — выйдет книга через полвека, уже как мемориальная.

В 50-е годы по рукам ходило четверостишие Кедрина: «Не в культе дело, дело в роке. Пусть времена теперь не те, есть соучастники в пороке, как были братья во Христе». Это написано в 1944 году, за десять лет до того, как слово «культ» стало всеобъясняющим. Мастер попадает в цель, которую все видят, но попасть не могут. Великий поэт попадает в цель, которой другие еще не видят. Иногда попадает вслепую. Остается подтвердить, что «дело в роке».

Дмитрий Кедрин «Вкус узнавший всего земного…» М.: Время, 2001. - 576 с.:

«Эта книга Дмитрия Кедрина — наиболее полное собрание его произведений…

Многие стихи напечатаны здесь впервые по автографам, из публиковавшихся ранее удалены цензурные исправления советского периода.

Издание подготовлено дочерью поэта Светланой Кедриной, посвятившей свою жизнь изучению творчества отца».

П.Тартаковский. Дмитрий Кедрин. Жизнь и творчество. М, 1963, с.234, 236.

Единственная его дочь носит фамилию Фридман; это, конечно, в данном случае мало что доказывает, но для полноты картины небезынтересно.

Воспроизвожу этот эпизод по книге Сергея Куняева «Русский беркут» (лучшей биографии поэта, проникнутой любовью к его стихам и трезвым пониманием истоков его драмы).

Сергей Куняев. Русский беркут. М, 2001, с.397.

Из отчета о партийно-комсомольском собрании коллектива Оргкомитета Союза писателей СССР: «Тов. Смеляков вынужден был признать, что главная его ошибка в том, что он попал под влияние П.Васильева — озверелого индивидуалиста, кулака, как охарактеризовал его сам же Смеляков. Но всей глубины своих ошибок… Смеляков так и не понял до конца». (См. С.Куняев. Русский беркут, с.269).

Добавлю: и хорошо, что не понял.

Отбиваясь от обвинений, Васильев встречными ударами гвоздит поэтов, окопавшихся в «Правде», за то, что они в своих «стишках» не достигают силы Сервантеса. Автор «Дон-Кихота» плохо лезет в эти ворота, но интересно другое: по некоторым обмолвкам видно, что наибольшую ревнивую неприязнь у Васильева вызывает поэт, наиболее близкий к «официозу», — Алексей Сурков.

Леониду Мартынову напаяли побольше: высылку. Да Мартынов и вел себя несколько иначе: он следователю не стихи читал, а лекции по истории и футурологии Сибири, имен же и адресов не открывал.

Сергей Куняев. Русский беркут, с.271.

Цитирую биографию поэта, изданную при его жизни. См.: Валерий Дементьев. Ярослав Смеляков. М, 1967, с.14.

Эпизод описан в той же книге В.Дементьева.

Легенды эти стали особенно охотно оживлять в пору, когда Арсений Тарковский прославился наконец как поэт, а сын его Андрей — как кинорежиссер (см. например, книгу Паолы Волковой «Арсений Тарковский. Жизнь семьи и история рода». М, 2002). В памяти (и поэзии) Арсения все это следов не оставило, и даже посетив Дагестан, он не обнаружил в ассоциативном ряду никаких кумыкских генов. Его дочь Марина считала шамхальские корни чистым мифом; она склонна была искать истоки рода у даков, то есть у румын, а еще охотнее — у поляков, тех, которые во время оно переселились из Таркува (Тарнува?) в Бельцы. Польское в характерах Тарковских уловить можно (гордость и хрупкость), румынское — вряд ли. Румыны в стихах Арсения Тарковского не ночевали. Он вообще искал предтеч — между потопом и Эвклидом, не ближе.

См. Вадим Кожинов. Статьи о советской литературе. М, 1982, с. 282–288. Кажется, статья Кожинова — единственный всецело отрицательный отзыв о Тарковском в пору, когда его вернули в печатающуюся поэзию — до 1962 года поэт работал «в стол», и никакие отзывы о нем были невозможны. Авторитет Кожинова как историка поэзии побудил Кирилла Ковальджи во вступительной статье к итоговому посмертному трехтомнику Тарковского, специально опровергать версию о «неоклассике» и «лефоакмеисте».

Свидетельствую об этом прозвище как человек, общавшийся с Евгенией Федоровной в пору, когда она рецензировала и мою перовую книгу (в 1965 году), но отнюдь не зарубила ее, а фактически спасла. Меняются времена — меняются нравы.

В 1929 году он пишет стихотворение «Красивый почерк» — о писаре-канцеляристе помещичьих времен, который и при Советской власти пристроился строчить отчеты, акты, протоколы, и жил безбедно, пока не попался на мелком плутовстве и не уступил место более достойным. Психоаналитики могут эту вывернутую ситуацию вернуть на место.