Александр Дюков - Заложники на Дубровке, или Секретные операции западных спецслужб

«Под землей пробирались небольшими группами по 10–12 человек — два диггера и сотрудники спецслужб. Группы были оснащены приборами ночного видения. Около каждого потенциально опасного места, где террористы могли бы попытаться пролезть, оставляли посты вооруженных спецназовцев; возле люков ставили следящую аппаратуру». [60] Московский комсомолец. 28.10.2002. Полоса 2.

Тем временем спецназ ФСБ начал потихоньку продвигаться к зданию театрального центра. Еще существовала небольшая возможность освободить заложников внезапным штурмом, и эту возможность можно и нужно было хотя бы попробовать реализовать. Конечно, в этом случае «не обошлось бы без большого числа жертв среди заложников, — комментировал впоследствии „МК“, — но это — классика для большинства антитеррористических структур мира». [61] Московский комсомолец. 25.10.2002. Полоса 3. О внезапном же штурме думали и террористы внутри здания; потому-то они и спешили, закладывая в зале все новые и новые взрывные устройства. Однако они по-прежнему не контролировали еще все здание; более того, становилось ясным, что они вообще не смогут контролировать театральный центр целиком.

Театральным центром здание на Дубровке стало называться после того, как в нем стали показывать мюзикл «Норд-Ост»; это было данью времени. На самом деле это был Дворец культуры государственного подшипникового завода, построенный еще в советское время.

«В архитектурном плане здание ДК представляет собой огромный куб с прилегающей к нему галереей, ведущей в куб меньших размеров, где располагается Институт человека. Первый этаж ДК — это застекленный холл. Одна из стен здания, та, что обращена в сторону Дубровского проспекта, глухая и не имеет даже окон. Входы в ДК с трех сторон: главный вход с 1-й Дубровской улицы, боковой — в библиотеку и кружки, — выходящий на улицу Мельникова, и несколько служебных входов с узкой улочки между ДК и забором, ограждающим территорию железобетонного завода». [62] Степанов В. Битва за «Норд-Ост». С. 293.

В запутанной же системе подвалов ДК не разбирались даже непосредственные хозяева здания. [63] Известия. 24.10.2002. Специальный выпуск. Полоса 3. Террористы могли плотно контролировать лишь фасад здания и центральный вход — и, конечно же, большую часть внутренних помещений.

Поэтому уже с самого начала специалистам было ясно: чем бы ни руководствовались террористы при выборе своей цели, они допустили ошибку, которой можно было воспользоваться. К одиннадцати часам бойцы спецподразделений ФСБ «Альфа» и «Вымпел» стали просачиваться внутрь театрального центра. Несколько десятков спецназовцев проникли в бар на первом этаже; им был дан приказ подготовить плацдарм для дальнейшего продвижения. Спецназовцы выполнили задание и ждали дальнейших распоряжений. [64] Жизнь. 26.10.2002. Полоса 4; Коммерсантъ-Власть. 2002. № 43. С. 13–14.

На прилегающих к захваченному зданию улицах тем временем царила некоторая неразбериха. Родственники людей, оказавшихся в заложниках, в отчаянии пытались порваться через милицейское оцепление, метались от милиционеров к журналистам в тщетных попытках узнать фамилии спасшихся. Фамилий никто не знал.

Журналисты сами нуждались в «горячей» информации; на продюсера мюзикла Александра Цекало накинулись, как только он вышел из оперативного штаба. Репортер Первого канала Андрей Сонин в прямом эфире буквально вынудил продюсера рассказать, о чем его расспрашивали представители спецслужб. Цекало расспрашивали о местах, через которые можно тайно проникнуть в здание…

«На другом канале постоянно информировали весь мир о том, случится ли штурм или нет, и приставали с расспросами к силовикам, когда же это произойдет? В другом случае демонстрировали подробный план с входами и выходами злополучного ДК». [65] Московская правда. 28.10.2002. Полоса 4.

Поведение журналистов было настолько безответственным, что впору было поразиться; создавалось стойкое впечатление, что в погоне сообщить что-нибудь новое многие сотрудники СМИ попросту забывали о том, что захваченным террористами заложникам угрожает смертельная опасность. Пиар, желание покрасоваться на экране были для них гораздо важнее — и не зря сотрудники «силовых» ведомств на вопрос, уважают ли они закон о прессе, отвечали тогда, что журналистов они уважают меньше всего. [66] Россия. 25.10.2002. Полоса 2.

«Не помню, какой это был канал — какой-то из так называемых общенациональных, — высказывался впоследствии руководитель информационного вещания телеканала REN-TV Александр Герасимов. — Стоял в прямом эфире корреспондент и показывал пальчиком: „А вот спецназ, ребята вооруженные, заходят слева и справа. По всей видимости, они что-то задумали“… Так эти, которые в камуфляже и в масках, они ведь тоже смотрели все и слушали. Как там раньше, при Сталине, говорили? Болтун — находка для шпиона?». [67] Новая газета. 31.10.2002. Полоса 10. Террористы, конечно же, тоже смотрели телевизор, и они отреагировали очень быстро, сделав заявление о возможном начале расстрела заложников. Сами заложники в это время звонили по мобильным и умоляли отказаться от штурма, и в том, что звонки эти также были срежиссированы террористами, сомнений не было. [68] Московский комсомолец. 25.10.2002. Полоса 3.