Дмитрий Быков - Статьи из журнала «GQ»

И это справедливо, поскольку критерием истины является практика.

В современном российском социуме роль старших наставников исполняют власти, и личный возраст, равно как и биография властителя, тут ни при чем. Начальник — всегда родитель, по крайней мере в пирамидальных системах вроде нашей. И сколько бы они ни провозглашали борьбу с коррупцией, или табу на кумовство, или заботу о ближнем, — ничего в обществе не изменится, потому что общество на них смотрит. Правда, они пытаются сделать все возможное, чтобы оно их не видело, и прячутся за все более высокими заборами. Но самая эта заборность работает против них — потому что одновременно они же призывают к максимальной открытости, и общество получает сразу два предельно наглядных урока: скрытности и лицемерия.

Как тут будешь бороться с коррупцией и личными преференциями, когда ближайшие помощники власти рекрутируются только из числа одноклассников, однокурсников, однокорытников, в крайнем случае соседей. В отсутствие внятных критериев определяющим становится примитивнейший: земеля, родились в одном городе, вместе служили, учились, копали картошку… Этот принцип привел к господству днепропетровской, ставропольской, свердловской, теперь вот питерской диаспоры — и покажите мне начальника, который подбирал бы окружение по принципу компетентности, а не по принципу личной симпатии и общего опыта.

Можно сколько угодно призывать к строительству инновационной экономики, но если на практике демонстрируется сырьевой шантаж и безбашенное разбазаривание недр, мудрено дождаться в ответ реального взрыва научной мысли. Можно челюсть вывихнуть, крича о пользе фундаментальной науки, — но если одновременно навязывать школьникам новый учебник истории, никакого отношения к науке не имеющий, придется забыть о доверии со стороны научной общественности: она видит, каково отношение государства к академическим познаниям. Востребованы только те из них, которые позволяют быстрей распродать недра да обосновать преимущества закрытого общества. Наконец, можно без устали пиарить нацпроекты — в частности, жилье, — но ведь недвижимость стала любимым средством вложения денег элиты, и стоит вся эта недвижимость полупустой, потому что не для жилья предназначена.

Россия живет так, как живет, — потому что берет пример со старших. Наглядная агитация превыше всего. Так Ленин заряжал бешеной энергией, Сталин — ужасом (от которого сам не знал, куда деваться), Брежнев — уютной умиротворенностью, за которой, однако, прятались стальные зубы хищника. А сегодняшняя власть — независимо от персоны — поражает каким-то полным безразличием к человеку и человеческому, уверенностью, что всему этому грош цена. Это читается во всем — в их заранее усталых взглядах, стертых интонациях и в лицах, определяемых в любой толпе. Это лица пресыщенные, слегка ленивые, недвусмысленно говорящие: «Я могу с тобой сделать что угодно». И ведь может, не врет. Я видал такие лица у отдельных экс-комсомольцев, и они таки могут, и им можно. Вот почему население страны так охотно раскалывается, дробится, всякий всякого судит и к смерти присуждает, очень свободно, зафиксировал еще Бабель. Человеческая личность очень мало стоит в глазах власти, и население охотно подражает ей, благо ухудшаться всегда легко и приятно.

В идеале проблема решается — достаточно не показывать их по телевизору. Но тогда народ может интуитивно нащупать основы нормальной нравственности, а это никого не устраивает. Где вы видели политика, которому нравится невиноватый народ, негодный для презрения, оскорблений и шантажа, — народ, на который у них ничего нет?

№ 7, июль 2008 года

Нации фастфуда, увы, не могут дать миру новых Александров Македонских. Миру от этого спокойнее.

Недавно мы с Андреем Лазарчуком и Михаилом Успенским — двумя ведущими фантастами России и по совместительству моими друзьями — оказались на артековском детском кинофестивале. Это безалаберное, веселое и людное мероприятие, собирающее цвет российской и украинской интеллигенции, на этот раз пережило набег лучших фантастов обеих держав. Немудрено, что по вечерам фантасты сидели у моря, умеренно пили и сочиняли сюжеты — это составляет их любимый досуг (у писателей-нефантастов, замечу кстати, любимым досугом является ругань в адрес отсутствующих коллег).