Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»

№ 655, 31 августа 2007 года

Славный город Мегион на глазах подтверждает давний прогноз вашего покорного слуги: активность россиян сдвигается из центра в нефтеносные регионы. Именно в Мегионе, про который некоторые невежды и слыхом не слыхивали, скоро состоится международный турнир по дзюдо. Ожидают самого президента!

Видимо, в рамках подготовки к турниру у местного мэра Александра Кузьмина прибавилось работы. Он запретил подчиненным любые отговорки. Отныне само понятие «уважительная причина» упразднено. В присутствии мэра нельзя произносить слова «Не знаю», «У нас обед», «Я болел», «А что делать?» и, главное, «Денег нет».

А. В. Суворов запрещал в своем присутствии произносить «Не могу знать». «Немогузнайку» он считал главным врагом армии. Если спрашивал встречного солдата или офицера, сколько верст от Москвы до Берлина или сколько звезд на небе, надо было отвечать любым многозначным числом. Если число нравилось генералиссимусу, он повышал остроумца в звании.

Я хорошо понимаю Кузьмина — самому до смерти надоели всеобщие отмазки. Не сомневаюсь, что почин мегионского мэра будет замечен на самом верху и подхвачен на всех уровнях власти. Потому что именно недостаток управляемости — главный порок всех российских предприятий.

У меня только одно концептуальное возражение: понимает ли Кузьмин и его будущие последователи, что неисполнительность чиновничества — единственный надежный барьер на пути властного самодурства? Но что случится, если у российского чиновника не останется любимых отмазок вроде «Мне зам сказал»? Что, если будет отнят перерыв на обед — бич всех российских присутственных мест? Какую бешеную энергию разовьет бюрократия, с каким энтузиазмом кинется исполнять любые начальственные распоряжения? Особенно если учесть, что в нефтеносных регионах-мегионах чиновнику действительно есть что терять. К каким чудовищным последствиям это приведет! Ведь у нас творчество властей не ограничено никаким здравым смыслом, и если каждое их распоряжение начнут исполнять прежде, чем шеф одумается и успеет отыграть назад, мы проснемся в гостях у Кафки.

Утешает одно: русский народ — и его начальники — чрезвычайно изобретателен в поиске синонимов. Если чиновнику запретили ссылаться на мнение зама, он отыщет предлог для бездействия. Не потому, что так ленив, а потому, что понимает высокий смысл этого бездействия и опасность слишком бурной деятельности. Россия, может, потому до сих пор и жива, что все начальственные директивы осуществляет медленно и вполруки.

Чиновник перестанет отвечать «Денег нет» и станет ссылаться на природные катаклизмы.

№ 660, 6 сентября 2007 года

Фильму Никиты Михалкову «12» (триумфатору кинофестиваля в Венеции) будет сопутствовать в России и в мире оглушительный успех — притом что фильм этот, на мой взгляд, не очень хорош.

Никита Сергеевич похож на нынешнюю Россию — стабильную, гладкую, прибыльно распродающую сырье, но в идеологическом смысле нищую, а в поведении неприятно агрессивную.

Эта бубликовость — избыток окрестного теста и зияющая дырка внутри — была заметна уже и в «Сибирском цирюльнике». Но там именно бублик был важным лейтмотивом действия, метафорой России. Мне «Цирюльник» понравился — он рассказывал о том, чем можно преодолеть, заполнить эту вечную русскую внутреннюю пустоту, которую чувствуют все. Только долг и упрямство.

Но «12» — фильм с минимальным месседжем. Он почти без смысла. Реплики в нем хотя и точны, но точность эта фельетонная, поверхностная, хлесткая. Михалков снял удивительно неглубокую картину — не о реальных людях, а о своем почти примитивном образе современного российского мужского населения. Смысла — ноль. Идей — ноль. Пафоса — море. Точных диагнозов — ни одного. Шаблонов — двенадцать.

Но при всем том я решительно не могу согласиться с критиком Станиславом Зельвенским, заметившим в венецианском блоге «Афиши», что фильм Михалкова плохо снят и топорно смонтирован. Я не такой уж эстет, и фильм Михалкова кажется мне снятым и смонтированным на порядок лучше всего, что предлагает сегодня зрителю российский кинематограф. Но, собственно, профессиональных претензий к Михалкову никогда и не было — он с одинаковым блеском снимал приключенческие («Свой среди чужих»), ретро-мелодраматические («Раба любви», «Пять вечеров»), либеральные («Несколько дней из жизни И. И. Обломова»), консервативные («Урга»), интеллигентские («Неоконченная пьеса»), антиинтеллигентские («Утомленные солнцем»), камерные («Без свидетелей»), масштабные («Сибирский цирюльник») и прочие картины. И везде у него было слабовато с режиссерской концепцией, с мыслью и позицией, но так же везде хорошо с изобразительной мощью и актерской игрой. Команда есть. Все работают с наслаждением. Превосходное владение приемами. Но искусство, к сожалению или к счастью, не приемами живет — открытиями. «12» — именно крепкое жанровое кино, идеальный мейнстрим для страны, которая любит своих добрых старых актеров актерычей, очень хочет чем-нибудь гордиться и совершенно разучилась думать.