Дмитрий Быков: Статьи из журнала «Фокус»

Тот факт, что Медведев — юрист и законник, как любят рекламировать его в прокремлёвских СМИ, не означает ни мягкосердечия, ни человечности. Многие из вас служили в армии, ещё советской, и отлично помнят: можно доконать солдата дедовщиной, а если ему не нравится дедовщина, можно задолбать по уставу. Устав написан так, что вполне для этого пригоден. Медведев не производит впечатления людоеда, но во главе «Газпрома» вряд ли мог бы стоять кто-нибудь особенно пушистый.

Медведев говорит абсолютно правильные вещи, но их говорил и Путин. Оценивать политика, особенно российского, надо не по его декларациям и даже не по внешности, а по тем немногим отступлениям от протокола, которые он может себе позволить. Не слушайтесь первого побуждения, учил Талейран: оно обычно доброе. Так вот, вопрос в том, насколько политик способен на эти спонтанные, чисто человеческие реакции. Путин на них способен, и только в этом залог его популярности и даже, если хотите, таланта. В государственных делах интуиция важнее расчёта: хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Но хочешь умилить, тронуть, расположить его к себе — поступи несколько раз по-человечески, обмани худшие ожидания. Путин это умеет и несколько раз это делал. Насколько к этому способен Медведев — вопрос. По-моему, он более закрыт. В Путине есть своеобразный артистизм — в Медведеве, кажется, нет. В его риторике куда меньше ястребиного, но зато и в поведении его куда меньше человеческого. А мне кажется, что с идеологически враждебным мне человеком всё-таки проще договориться и сработаться, чем с идейно близкой мне машиной.

Поколенческая разница тоже сказывается: для Путина, скажем, Украина по определению не могла быть вовсе уж чужой страной. Он прожил при СССР 39 лет, а Медведев — 26. Для Путина распад СССР был подлинно геополитической трагедией, он не лукавил, говоря об этом. Для Медведева, наверное, тоже, но не в той степени: его мир от этого не затрещал. Наверное, у него меньше имперских амбиций и претензий, однако и договариваться с украинскими политиками ему будет сложнее, поскольку они для него более чужие.

Наконец, у Путина был чрезвычайно выигрышный фон. После Ельцина все ждали наведения порядка железной рукой, и любые отклонения от этих суровых ожиданий воспринимались как выдающийся гуманизм. Путину не требовалось особо располагать к себе страну — она после Ельцина была априорно к нему расположена. Медведеву придётся решать куда более сложную задачу — блистать на фоне Путина, которого вся страна (за незначительными исключениями) уважает, а половина так даже обожает. Чтобы на этом фоне зарекомендовать себя сильным политиком, придётся прибегать и к окрику, и к показательной порке, и к демонстративной строгости с соседями. Так что не ждите от Дмитрия Медведева никакой особенной снисходительности. К тому же он несколько ниже президента Путина по чисто физическим параметрам, да и дзюдо не занимался, поэтому форсирование голоса становится неизбежным.

Так что на вашем месте я ждал бы от Медведева лишь несколько упрощённого и менее человечного варианта Путина. Хотя вру. На вашем месте я бы вообще ничего от него не ждал. Попробуйте быть совсем, совсем другой страной. В чём-то у вас это получается, в чём-то — нет, но в любом случае этот путь перспективнее равнения на Россию.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, говорит русская пословица, которую вы наверняка ещё не забыли. Вот и не ждите. И не догоняйте. Чем дальше от нас — тем, честное слово, лучше для вас. Я бы сам очень желал видеть нас одной страной. Но сейчас вовсе этого не хочу, потому что слишком люблю Украину.

№ 8, 21 февраля 2008 года

На Украине (можно, я не буду насиловать язык предлогом «в»?) в последнее время чувствуешь себя гостем из будущего.

Только не из радостного будущего типа «Полдень, ХХII век», а из российского постпутинского. Из этого 2008 года в тот примерно 1997, в котором пребывает нынешняя Украина, можно послать несколько советов, которые помогли бы мне самому лет десять назад.

Дорогие друзья. Прежде всего, не беспокойтесь. Ничего особенно ужасного — как и прекрасного — не происходит, и ничем катастрофическим нынешний период украинской истории не кончится. Инстинкт самосохранения у человечества силён, и ни расколом, ни диктатурой, ни внешним поглощением (с российской или натовской стороны) нынешняя турбулентность не разрешится.

Не стоит думать, будто всевластие финансистов, торговцев и прочих менеджеров — надолго. Это сегодня менеджер среднего звена позволяет себе через губу разговаривать с наёмным рабочим — от крестьянина до журналиста, за чей счёт он, собственно, и живёт. Сегодня у вас время подсуетившихся бездарей. Так бывает всегда, и всякая свобода есть свобода прежде всего для них.