Виктор Балахонов - «Я заклинаю вас не поддаваться сну»

Значит ли, что произведение Грака — своего рода роман-пророчество? Были и такие его толкования, с которыми, однако, трудно согласиться: «Побережье Сирта» не стало художественной иллюстрацией к мрачным прогнозам немецкого философа.

Обратимся к тому, что же именно происходит в романе. Правящая в Орсенне Синьория посылает молодого аристократа Альдо в качестве наделенного широкими полномочиями наблюдателя в далекую глухую крепость на побережье Сирта, за которым и расположен Фаргестан [5] Любопытно, что в одном интервью сам Грак говорил о том, что на замысел «Побережья Сирта» повлияли первые страницы «Капитанской дочки» Пушкина, повести, которую Грак высоко ценил. Мы помним, в частности, что у Пушкина юный офицер Гринев направляется служить в далекую крепость. Влияние «Капитанской дочки» сказалось и на некоторых других эпизодах «Побережья Сирта». . Гарнизон крепости состоит из трех молодых офицеров во главе с капитаном Марино и нескольких солдат из бывших крестьян, почти забывших, что такое военная служба. Марино старше Альдо по возрасту, он умудрен опытом и пытается предостеречь Альдо от необдуманных поступков, которые могли бы нарушить существующее равновесие и осложнить отношения с Фаргестаном.

Сама крепость находится в запущенном состоянии: войны как будто не предвидится, и служба здесь кажется не слишком обременительной. Однако опасность где-то близко. Альдо томится вынужденным бездельем, и однажды, словно побуждаемый какой-то неведомой силой, нарушая установленные правила, он входит на военном судне в запрещенную зону у берегов Фаргестана, со стороны которого подвергается артиллерийскому обстрелу. Практически это должно привести к началу военных действий. Альдо вызывают в столицу, где он должен объяснить свое поведение, и в частности незаконную встречу и переговоры с подосланным к нему представителем Фаргестана. Беседа Альдо с одним из наиболее влиятельных членов Синьории Даниело, другом отца Альдо, заканчивается, вопреки опасениям, на «философской» ноте. Даниело помогает Альдо понять скрытый смысл происходящего. Орсенна обречена. «Пришла в движение машина, которую ничто больше уже не может остановить», и пришла она в движение не случайно.

В самой Орсенне существуют силы разрушения, зреет недовольство застойной, неподвижной жизнью страны — как будто нет нависшей над ней постоянной опасности со стороны Фаргестана. Есть люди, готовые спровоцировать эту опасность, даже понимая, что война в конечном счете приведет к гибели и уничтожению Орсенны: лучше война, чем удушливая атмосфера, в которой живет страна.

Воплощением разрушительных сил является прежде всего «роковая» женщина, возлюбленная Альдо прекрасная Ванесса, принадлежащая к старинному роду Альдобранди, всегда отличавшемуся склонностью к авантюрам. Рассказы об этом роде, «о его участии в уличных смутах и заговорах знати, которые порой сотрясали до самого основания Синьорию, превратились почти в легенду». Это Ванесса пророчески говорит о времени, когда не будет ни Мареммы, восточной провинции страны, ни самой Орсенны, когда не будет даже их развалин, «ничего, кроме песчаной лагуны и ветра пустыни под звездами». Ванесса — один из центров охватившего страну беспокойства; она подталкивает Альдо в нужном ей направлении. Главное — стряхнуть с людей оцепенение, разбудить страну, столкнуть ее с варварами, чего бы это ни стоило.

Опираясь именно на этот мотив романа, некоторые левые французские критики упрекали Грака в «промилитаризме». Возникли эти упреки как будто не на пустом месте. Так, Альдо, близкий автору герой, обращаясь к Марино, говорит: «Орсенна не может вечно жить, зарывшись головой в песок… Только вы и могли жить здесь, не задыхаясь», и единственно возможным решением представляется ему решение военное.

Однако мысль писателя здесь глубже. Сложнейшая ассоциативно-метафорическая, подчас парадоксальная структура романа не допускает поверхностных уподоблений и не дает почвы для подобных упреков. Чтобы пояснить эту мысль, обратимся к статье Жана Пфейфера о «Побережье Сирта» («Литература с двойным дном»), где есть довольно точная фраза: в романе Грак «описывает (это не значит поддерживает — В. Б .) привлекавшую многих перед войной идеологию, которая опиралась на ряд соответствий в художественной литературе». Речь идет не только о профашистской литературе, в 30-е годы связанной, например, с именем Р. Бразийяка или Дриё ля Рошеля. Встряски, каких-то решительных перемен, идущих со стороны восточного соседа Франции, ожидали и многие из тех, кого мы относим к числу писателей прогрессивных .