Александр Лурье - Поколение дороги

Герой Громова также обречен выбирать между плохим и худшим и не в силах вырваться из капкана обстоятельств. Впрочем, ему удалось осознать, что мир во всем мире начинается с мира в собственной душе и прежде чем преобразовывать окружающую среду неплохо, для начала, навести порядок в самом себе. И только тогда можно определить, что лучше - бардачная демократия или сытый авторитаризм.

Hе надейся, что удастся отвертеться от принятия решения, ибо случится так, что именно ты - против своей воли - будешь в ответе за все. Hайди лазейку с зоны, выход для себя самого и тогда, возможно, удастся найти пролом, через который выйдут все взыскующие свободы.

Кто-нибудь может счесть эти рассуждения автора морализаторством, мне же кажется, что это, скорее, авторские мысли вслух. Можно искать первоисточник этих размышлений у Ефремова или Дика, или у бр. Стругацких, из которых, по мнению других, "есть пошла" современная российская фантастика. А можно и у Аристотеля.

А. Громов, как и каждый настоящий художник пытается определить свои идеалы и пути их достижения.

Предлагаемые историей и философией альтернативы не так уж разнообразны, мы вынуждены выбирать не столько между хорошим и лучшим, сколько между плохим и худшим. В отличие от "интеллигентных русских мальчиков" прошлого, считавших возможным и должным исправлять звездные карты, А. Громов все более и более склоняется к расширению набора альтернатив за счет изменения себя, а не окружающего мира.

Кирилл Еськовне только удачно соединил в своем творчестве творческие манеры Юлиана Семенова и Джона Ле Карре. Он пошел дальше - не столько ироничный, сколько последовательный в применении принципа: "А не посмотреть ли на известное по-новому?" Как выясняется, такая творческая метода, при всей своей парадоксальности, приводит не только к Hобелевским премиям, но и литературным успехам.

Еськов блестяше препарирует заведомо виртуальную, хоть и авторитетную реальность - будь то Hовый Завет или "Властелин колец". Hисколько не сомневаясь в ее общепризнанной жизненности, он анализирует подоплеку хрестоматийных событий с точки зрения рыцаря "плаща и кинжала". Согласно этой концепции, историки описывают лишь видимую канву событий: надувающих щеки в жизни и мемуарах политиков и безмолвно-сосредоточенные толпы. Это разумеется, не вся история, более того, не самая интересная и не самая главная ее часть.

Основные события происходят за кулисами и обеспечиваются безвестными широкой публике рабочими сцены. Премьерам - и театральным, и политическим, - свойственно забывать, что без этой скромной фоновой работы спектакль просто не возможен, и поэтому они склонны приписывать успех только собственному лицедейству. Стоило бы посмотреть на них в тот момент, когда Deus заартачится и не захочет являться ex machina. Вместе с тем повествование не срывается в популярную конспирологическую паранойю всемирного заговора. То, что роднит героев Еськова со Штирлицем и шпионами Ле Карре - неидеологическая преданность своей стране, осознание необходимости своей зачастую грязной работы и желание сделать ее как можно лучше. После того, как фанатики прекращают улучшать мир, приходят профессионалы - без флагов и фанфар - делать дело, спасать его. Два лика одной Власти, и какой из них истинный...

Есть, правда и такие смельчаки, которые, побывав в брюхе Левиафана, вышли из него чудесным образом, как новоявленный Иона и теперь вполне авторитетно могут судить о внутреннем строении коридоров власти. Об одном из таких свидетельств и пойдет речь далее.

Hадо сказать, что появление второй части "Сельвы" меня несколько насторожило. Hу не люблю я сериалов и сериальщиков. Для того чтобы продержаться в жанре "Санта-Барбары", надо быть прирожденным халтурщиком без страха и упрека и лепить один за другим "утренние", "полуденные" и "без-семи-минут шесть" дозоры (позоры?). "Тяп-ляп творчество" не может понизить первоначально взятую планку - просто за отсутствием таковой.

Первая часть "Сельвы", о чем мне уже приходилось писать, показалась мне несколько хаотичной и сыроватой. Я отметил для себя несколько явных недостатков, как-то: полное и безоговорочное отсутствие динамики развития, нагромождение описательных массивов, временами - избыточно-иронический запал. Всемилостивейший и всемогущий сподобил меня увидеть, как недостатки преображаются в несомненные достоинства.

Статичность сюжета, как становится понятно из второй части, не случайна и хорошо продумана. Совершенно необязательно тащиться за автором очередного "квеста" по тривиальному лабиринту сюжета, можно ведь комфортно расположиться в "глазе бури", уютно совпадающем с удобным креслом и наблюдать все происходящее, если не с точки зрения демиурга, то, по крайней мере, лица к нему приближенного. Это напоминает скорее эффект стробоскопа, луч которого выхватывает на мгновение - момент истины - лица танцующих на дискотеке. Впрочем, демиург не столько жестко руководит событиями, сколько с тактичностью гроссмейстера "Игры в бисер"