Дмитрий Быков - Думание мира

«Когда медсестра ― уже другая ― вывела из процедурной в девятый кабинет Галю, раздетую догола и, говоря официальным языком, подготовленную к умерщвлению, а на самом деле оглушенную нарочито бездушным обращением, мама уже поджидала ее там. Они кинулись друг другу в объятья, и Нина, вспомнив наставления обеих медсестер, уронила на пол пакет с одеждой и зарыдала в три ручья, так что несчастная женщина принялась целовать и успокаивать дочку вместо того, чтобы думать свои думы, а того пуще ― расспрашивать девушку про подготовительные процедуры: как и всюду, где речь идет о жизни и смерти, работников сюда подбирали неболтливых, а сами юноши и девушки уносили эти подробности на тот свет. Об этом, между прочим, заботился и врач, занятый заполнением карточки, так что мама и дочка на самом деле не беседовали, а отвечали на множество вопросов: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения; те же сведения о родителях; адрес, телефон, живет с отцом (отчимом) и матерью (мачехой), только с матерью (мачехой), только с отцом (отчимом), дедом, бабкой, опекуном ― нужное подчеркнуть; вес, рост стоя и сидя, объем шеи, плеч, груди на вдохе и на выдохе, талии, бедер, ― сестра, кое-как оторвав Галю от матери, то подводила ее к весам или ростомеру, то обтягивала тело Гали портновским сантиметром; в какой школе училась, кем направлена и за что».

Весьма эротичен сам по себе феномен русского запретительства ― разумеется, не более осмысленного, чем бюрократия. Меня всегда интересовало: чем в действительности руководствуются депутаты Госдумы и иные радетели о духовности, призывая запретить то или иное шоу или репрессировать подростковый журнал? Разумеется, это и пиар, ― но пиариться можно по-разному, почему же столь предпочтителен репрессивный? Ответ прост: наибольшей популярностью в России пользуются именно те меры, из которых можно вывести репрессии. Бороться с порнографией ― или с бескультурными шоу, или с либеральной идеологией ― можно двумя путями: либо запрещать, либо развивать альтернативу. Но предложение развивать альтернативу выглядит так же наивно, как попытка отправить садомазохиста в кружок мягкой игрушки. Именно поэтому в переломные для Отечества минуты Государственная дума так любит рассматривать вопросы о «Симпсонах» или «Доме-2».

Возьмем рассказ популярного автора Sagittarius под названием «Аста» («Аста» ― это новая модель виселицы):

«― Тебя за что вешают? ― спросила она.

― Там же в направлении написано.

― Непристойное поведение? Переспала с кем-нибудь из мальчишек?

Снежана мечтательно задумалась.

― Это, наверно, так приятно…

Надя покраснела.

― Нет. Мы всего лишь целовались. А училка литературы нас заметила и все рассказала нашей классной.

― И что с вами сделали?

― Его выпороли у всех на глазах и исключили из школы. А меня вот сюда…

Девушки зашли в кабинку. Надя сразу заметила стоявшую здесь виселицу, небольшую Г-образную конструкцию, с перекладины которой свешивалась толстая веревочная петля с большим узлом, какие обычно рисуют на картинках».

Как видим, даже в этой истории не обходится без направления и последующей долгой бюрократической процедуры, а палачку Снежану чуть не вешают за проявление сочувствия к жертве. Действие этого рассказа с тем же успехом могло происходить в военкомате или продовольственном магазине. Весьма любопытен рассказ другого автора «Неделька», где московский плейбой расправляется по очереди с семью молодыми гастарбайтершами. Современные реалии проникают в BDSM-прозу быстрей, чем в обыкновенную, ― вероятно, потому, что в эротических сочинениях особенно ценится разнообразие, а жизнь не устает подбрасывать новенькое. Так, на «Десадове» недавно появился рассказ «Арабеска» ― о том, как богатый иностранец, отбитый русской девушкой у скинхедов, щедро вознаграждает ее сеансом бурной любви, опять-таки не без садо-мазо.

В изображении пыток и наказаний российское искусство достигло удивительных высот. Во всем мире популярен «инквизиторский» цикл художника Николая Бессонова, на чьих картинах обнаженные и полуобнаженные ведьмы сначала летают над средневековыми городами, а потом подвергаются «дознаниям первой степени», повешениям и сожжениям. Аниматор и художник Фрол Никитин (понятное дело, псевдоним) хорошо известен мультфильмами «Казнь партизанской семьи», «Расстрел заложников» и т. д. (анимационный цикл «Ужасы войны»). Ему же принадлежит серия замечательных рассказов ― например, об убийстве молодой учительницы кулаками в 1922 году. На личном сайте Фрола Никитина можно найти душераздирающие партизанские истории, а также серию работ об ужасах Второй мировой в исполнении известного сетевого художника Бориса (Бора), тоже нашего соотечественника. Интересно, что современная тематика тоже весьма популярна ― в нескольких рассказах разных авторов изображается ближайшее будущее: сетевые писатели с наслаждением предвкушают тот момент, когда новые следователи поведут на допрос олигархических дочек. Десятки рассказов с аппетитом повествуют о развлечениях российской милиции. В эту же парадигму со своим «Грузом 200» вписывается и Балабанов ― понятное дело, что до СССР и 1984 года ему никакого дела нет, но полюбоваться тем, как мучают голых женщин, ему всегда интересно. Весьма натуралистическая сцена повешения лазутчицы из «Слуги государева» успела украсить собою ряд сайтов, специализирующихся на таких развлечениях.