Виталий Дымарский - Времена Хрущева. В людях, фактах и мифах

Поэтому когда люди перешли через стену, то это произошло в какой-то степени по команде, а вовсе не стихийно. Равно как Ульбрихт спрашивал в 1961 году Хрущева, строить ему стену или нет, так же Хонеккер спрашивал Горбачева, могут ли они ввести новые правила передвижения по Берлину. От ГДР был запрос в СССР, и они получили ответ: «Это ваше дело и решайте сами». Советский посол, получив такое указание устно по телефону, не поверил и потребовал письменного разрешения. И получил его, потому что политика Горбачева состояла именно в предоставлении всем свободы выбора. Он говорил: «Мы, как Варшавский договор, обязаны защищать их от внешнего нападения, если оно вдруг состоится. Но мы не имеем права вмешиваться в их внутренние дела».

Как ни странно, сеть агентов ЦРУ в это время в Восточной Германии была очень плохой. Американцы были недостаточно информированы и даже не знали, что делать. Поэтому реакция США оказалась на удивление тихой, чего, конечно, никто не ожидал. Франция в лице Франсуа Миттерана объединение поддержала, получив от Колля взамен целый ряд экономических уступок, а Англия была против. По этому поводу есть известная фраза-анекдот, которую приписывают Маргарет Тэтчер: «Я так люблю Германию, что две страны – лучше, чем одна». Но конечно, после переговоров и опять-таки экономических уступок Тэтчер тоже заявила о поддержке.

За время существования стены, как было сказано выше, выросло целое поколение, для которого Советский Союз и Берлинская стена – неразрывно связанные понятия. По обе стороны этой стены выросли совершенно разные люди, с разной культурой и ценностями и даже говорящие уже на слегка различающихся языках. И хотя после объединения какое-то время была эйфория, но потом жители Восточного и Западного Берлина продолжили жить по своим законам и традициям. Физически стена была разрушена, но еще долго продолжала незримо существовать [9].

О том, что случилось в небольшом городе Ростовской области, в Советском Союзе узнали лишь в конце 80-х. Власти очень долго скрывали произошедшее.

В первый день лета 1962 года рабочие крупнейшего не только в Новочеркасске, но и во всей стране электровозостроительного завода хмуро подходили к станкам и передавали друг другу новости о резком повышении цен на продукты почти на треть. А чуть раньше людям на столько же урезали зарплаты. Рабочие голодали, жили в бараках, жилищная проблема в городе не решалась.

По легенде, детонатором народного взрыва стали слова директора предприятия. «Не хватает денег на мясо и колбасу – ешьте пирожки с ливером», – сказал Курочкин рабочим сталелитейного цеха. «Да они еще, сволочи, издеваются над нами», – возмутились люди. Началась забастовка, включили заводской гудок. Пошли по цехам с призывом прекращать работу. Число протестующих росло стремительно, действовали стихийно. Перегородили Северо-Кавказскую железную дорогу, остановили пассажирский поезд, который шел из Саратова в Ростов. На тепловозе появился лозунг «Хрущева на мясо», а еще плакаты «Дайте мяса, масла», «Нам нужны квартиры».

Обстановка накалялась, в Москву полетела телеграмма об антисоветском мятеже. Хрущев приказал министру обороны Малиновскому быстро навести порядок в городе и, если нужно, ввести войска. Попытки милиции остановить забастовку ни к чему не привели, волнение нарастало. Вечером в Новочеркасск ввели войска, танки и БТРы. В ответ рабочие сожгли портрет Хрущева, понимая, что власти с ними договариваться не хотят.

Ночью начались первые аресты. Задержанных рабочих избивали. Утром 2 июня люди провели на заводе митинг и на нем решили пойти к горкому КПСС в центре города и рассказать властям о том, как приходится выживать. В это же время в Новочеркасск из Москвы прилетела высокая комиссия – в ней были члены Президиума ЦК.

Колонна около пяти тысяч человек направилась к горкому, растянувшись на сотни метров. Революционные песни, плакаты Ленина, цветы, красные флаги – это, скорее, напоминало мирную демонстрацию, а не шествие бунтовщиков. У некоторых были лозунги с требованием поднять зарплату и снизить цены на продукты. В колонне были женщины и дети. Люди прошли три заслона танков и солдат, дошли до горкома. Часть рабочих ворвалась в здание, кто-то стал бить стекла. На площади были войска, они сделали несколько выстрелов поверх голов демонстрантов, но никто не поверил, что патроны боевые и что станут стрелять по людям.