Виталий Дымарский - Времена Хрущева. В людях, фактах и мифах

В «Московском комсомольце» надо было заниматься не только культурой. Заведующих отделами иногда посылали на важные собрания, где присутствовало партийное начальство. Партийные секретари общались с деятелями культуры пренебрежительно, даже с такими, как Тихон Хренников, который был лауреатом всех высших премий. Но через некоторое время эти партийные бонзы стали исчезать, и их места занимали куда более вежливые и корректные руководители. Шло изменение не только политики, но стиля руководства.

Но изменениям сопротивлялся и партийный аппарат, и те же писательские массы. Даже московское, наиболее прогрессивное отделение Союза писателей было и в основном просоветское и даже просталинское. Многих старых авторов жизнь научила помалкивать.

Еще там были старые консервативные писатели-классики типа Анатолия Софронова, которые возражали против любых изменений и которые сами требовали репрессий к инакомыслящим. После всем известной встречи партии и правительства с интеллигенцией, где Хрущев орал и стучал кулаком на Вознесенского и на Аксенова, было обыкновенное собрание в московском отделении Союза писателей, где выступал кто-то из старых консерваторов, в ранге секретаря, лауреат Сталинской премии, и чуть не плача говорил: «Что же происходит, товарищи? Партия ругает Аксенова, а его пускают за границу, он в Аргентину уехал». На самом деле Аксенов в Аргентину уехал по ошибке. Как он рассказывал потом в книге воспоминаний: один отдел не скоординировал свои действия с другим, и Аксенов почти случайно был утвержден как член делегации от Союза кинематографистов, вылетавшей в Аргентину.

Когда чем-то провинился Евгений Евтушенко, было созвано специальное собрание, на которое заставили прийти многих писателей. И там сказали, что с Евтушенко надо кончать, поскольку его поведение возмутительно. Что с молодыми надо работать, но не терпеть то, что позволяет себе Евтушенко. Что Союз писателей должен, обязан и так далее. Казалось, что с Евтушенко действительно будет покончено. Сам он в это время был в Африке. А когда приехал и выслушал, что происходило в его отсутствие, то сказал: «Ну, посмотрим». Через неделю в газете «Правда» появились стихи «товарища Евтушенко» на целых полстраницы. Естественно, такие, которые были нужны: Россия, Африка, дружба и прочее. Как и что после этого можно было спрашивать с Евтушенко? Союзу писателей пришлось примолкнуть.

Анатолий Гладилин написал повесть после того, как поработал в качестве простого рабочего на золотых приисках под Певеком (это самый север Чукотки). Она была опубликована в журнале «Молодая гвардия». А потом вышла статья в «Комсомольской правде», где Гладилина обвиняли в очернительстве рабочего класса и в том, что он осмеял саму идею коммунистических бригад. После этого его перестали печатать, а пьесу, которая уже репетировалась в театре Вахтангова, сняли с репертуара. Вот вроде бы шла «оттепель», и всем – свобода, а какие-то конкретные авторы могли быть тихо запрещены.

Через полгода в редакции «Юности» Гладилину посоветовали написать письмо в ЦК партии, что его не печатают. Он написал, ответа, конечно, не получил, но через некоторое время ему позвонил директор издательства «Советский писатель» Николай Лесючевский.

«Издательство „Советский писатель“ было самое крупное издательство тогда, и оно кормило всех писателей, от него все зависели. Перед Лесючевским даже секретари прогибались, секретари Союза, не самые главные, но все-таки… Он был царь и бог. Этого места он не так просто добился. Известно про него, что в сталинское время он закладывал писателей очень квалифицированно. Он – из тех старых зубров, которые еще сидели, и у которых была власть.

Вдруг он мне звонит и говорит: «Анатолий Тихонович, срочно приезжайте ко мне в редакцию».

Я приезжаю. Он говорит: «Вы знаете, мы решили издавать вашу повесть „Первый день нового года“, я буду вашим редактором, я буду сам редактировать вашу книгу. Давайте сейчас поедем ко мне домой, там мы тихо, спокойно поговорим, как мы будем делать». Происходит невиданное, неслыханное. Мы поехали домой, сидим с ним, говорим. Потом раздается телефонный звонок, он говорит: «Да, да, да. Сейчас передам», – и передает мне трубку. В трубке голос: «С вами говорит инструктор, зам. зав. отдела ЦК КПСС». Черноусанов была его фамилия. Потом мы его вспоминали, это был очень светлый деятель на этом общем фоне. «Все в порядке у вас с книгой? Вы довольны?» Была какая-то такая реакция».