Лев Пирогов - Хочу быть бедным (сборник)

Кажется, роман как раз и рассчитан на дельфиний тип восприятия. Вроде бы в нём есть «линии» – если напрячься, по ним можно пересказать фабулу. Типа, герой жил в детстве в Азербайджане, выучился на гидрогеолога (потому что нефть), потом эмигрировал в США, потом вернулся, движимый не столько ностальгией, сколько нынешним научным интересом плюс семейными (или постсемейными) обстоятельствами, – и погрузился в острый, пронзительный мир воспоминаний, да ещё и произошло тут с ним что-то. Плюс у людей, которых он встречает и о которых думает, тоже какие-то свои истории, свои пауки в голове. Всё это ужасно перепутано и запутано – «как в жизни».

Жизнь ведь тоже не понимаешь, пока живёшь. Только потом уже, вспоминая прожитое, отсекая детали и зачастую перевирая смысл событий, наговариваешь, как на магнитофон, понятный парафраз жизни.

Примерно по этой логике пишутся и реалистические романы.

Но у Иличевского детали не отсечены и со страшной силой рвут одеяло на себя. Сперва этому умиляешься, восхищаешься даже, потом приходит раздражение – «автор за деревьями не видит леса».

Но это не автор, это я, читатель, его не вижу (не забываем, кто главная проблема литературы).

И покуда критическая масса деталей не взорвётся и не вынесет мой мозг со сверхкосмической скоростью более восьми километров в секунду, пока «целостный образ» не распылит на кванты мой орган логики, жаждущий линейной последовательности повествования, я буду не понимать.

«Как в жизни».

А дальше станет не важно.

Дальше будешь чувствовать кожей, порами, втягивать ноздрями, жариться на прикаспийском солнце и иссыхать на ветру. Вы видели когда-нибудь корни трёхсотлетнего гранатового дерева? Я видел – теперь уже.

Короче говоря, всё нормально. Средства отвечают задачам. Гипотеза работает. Но.

Есть ведь там ещё и акула. Смотрите, прямо рядом с дельфинами: «Негодная на вкус акула-молот отличалась живучестью; выпотрошенная ради печени, со вспоротым брюхом резво уходила в воду, где жадно принималась поедать собственные внутренности, которые тут же выскакивали наружу и акула снова заглатывала их. Кружась на месте, акула распускала сизо-алый цветок, который дрейфовал к корме».

Это тоже «ключ к философии». Давится своими внутренностями и кружит на месте. Иличевский обогатил литературу и одновременно обокрал читателей. Проглотил – и тут же из разверстого брюха выронил. Не прочтут ведь. Даже если «Большую книгу» получит.

Так и сгинут в утробах двух-трёх сотен из «особенного мейнстрима» все не для них предназначенные вкусности. Типа:

«– Советский союз был рай. А сейчас, я тебе честно скажу… – Тельман понизил голос и оглянулся с хитрецой. – Я тебе так скажу. Если будет война с Россией – никто воевать не пойдёт. Все сразу пойдут сдаваться. Я точно тебе говорю».

(Гляди-ка, прямо как у нас в анекдоте: у Лукашенко всего четыре дивизии, но если на Россию войной пойдёт, к Москве все сорок подойдут.)

Или типа:

«Почему, говорю, Марию Господь Сыночком без спроса подарил? Почему не спросил, а можно ли? Где права человека? Прости меня, Господи, что не по уму спрашиваю, но за девицу заступиться желаю…»

(Как у Шукшина в «Забуксовал», помните: кого Русь-тройка везёт? Чичикова, прохвоста?! А то и как у Толстого в «Критике догматического богословия», тоже похоже.)

А вот дурачок Марат думает, что во всём зле мира виновата Америка:

«План американцев, по словам Марата, такой: Иран схватывается с Азербайджаном, Америка их разнимает и в результате захватывает обе страны».

(Ой… Я ведь тоже так думаю…)

Ну это ладно, шут с ним. Картинки с выставки.

Важно другое. Вот Иличевский обогатил и без того богатых читателей. Чего плохого, казалось бы. Пусть богатые будут ещё богаче, правильно? Если кризис – спасай банки, а социалку как-нибудь секвестируем. У кого нет миллиарда – вот с горизонта жизни, Сколково не сметь загораживать…

Думается, ни один русский интеллигент в сочувствии к подобной морали не признается. Это низкая мораль – для пользователей ай-подов. Мы не такие.

Но почему тогда, позвольте спросить, мы руководствуемся ровно тем же самым в своей прямой интеллигентской, так сказать, деятельности?

Я это не к тому, чтобы обязать всех вослед Толстому писать сказки для крестьянских детей. Душе не прикажешь. Но мы-то, расставляющие книги по росту, выдвигающие на премии и продвигающие к читателю?.. Что, тоже «душе не прикажешь»? Ну такая, значит, у нас и душа, с ай-подцем.