Юрий Пахомов - Вьетнам - от Ханоя до Камрани

Я передал Карлову слова Гриши, Николай отмахнулся:

— Да пошёл он… Ходит тут, трясёт штанами. Что крамольного в фотографии? Счастливые вьетнамские девушки с русским моряком. Наша дружба — на века.

Затем нас повезли смотреть знаменитый храм, высеченный в скале. Сначала мы долго взбирались наверх, среди оглушающего зноя, звона цикад, оставляя внизу долину Пятигорья, потом спускались по осклизлым ступенькам. Пахло сыростью подземелья, по мере того как отступал зной, мы как бы погружались в прохладную воду. И вот в свете факелов открылся огромный грот, верхняя часть его терялась в сумраке, с писком носились летучие мыши, камни сочились влагой, и не верилось, что храм в скале — дело рук человеческих. «Это единственный в мире храм, где есть лежащий Будда», — пояснил Гриша. По узким, вырубленным в скале ступенькам я поднялся в нишу, ничего не увидел и, шаря в темноте руками, вдруг наткнулся на огромное ухо с удлинённой мочкой. В ужасе отпрянул, мгновенно покрывшись потом. Раздался звук, тонкий, звенящий. Он падал сверху, выстраиваясь в мелодию. Пятясь, ощупью отыскивая ступеньки, я торопливо, подгоняемый безотчетным страхом, спустился вниз и остановился, пораженный: у стоп Будды стоял мальчик лет десяти и играл на свирели. Трепещущее пламя факелов высвечивало загадочный лик божества. Мальчик походил на библейского пастушка. Звук свирели рождал успокоение, прохладу.

И каким ярким, радостным показался мир вокруг, когда мы выбрались наверх уже с другой стороны скалы и оказались на плоской вершине, поросшей цветущими деревьями.

Ночевали в гостинице, где по стенам ползали розовые ящерицы. Ящерицы не боялись людей, охотясь на насекомых, они иногда забирались в постель. Утром полковник-инженер Годенко обнаружил в носке жука величиной с два спичечных коробка и заорал так, что коридорный с перепугу уронил поднос с термосом и чашками. Все потом потешались над инженером, тот отбивался:

— Что ржёте? Боюсь я эту нечисть, ничего с собой поделать не могу.

В полдень мы уже были на военном аэродроме, где у ангаров стояли новенькие «Миги». Ободранная «Аннушка», на которой нам предстояло добираться до Камрани, скромно приткнулась у края взлётной полосы. Летели часа три, внизу, в прорехах облаков остро посверкивало море, серо-зелёное, гладкое. Молоденький вьетнамский солдатик принёс термоса с чаем и кружки. В салоне было прохладно. Мухи с тупым звуком бились о плексиглас иллюминаторов. Из кабины пилотов вышел худенький, изящный пилот и что-то сказал переводчику.

— Переводи, — приказал вице-адмирал.

Переводчик, улыбнулся, потёр руки:

— В районе Камрани грозовой фронт. В это время года иногда случаются тайфуны. Возможно, нас посадят в Сайгоне, то бишь в Хошимине.

— И чему ты радуешься?

— Пивка попьём, по магазинчикам прошвырнёмся.

— По магазинчикам! Переведи: нам срочно нужно в Камрань.

Пилот внимательно выслушал и кивнул. Видно, ему приходилось сажать самолёты в любую погоду.

Грозовой фронт отвернул на юго-восток, но тряхнуло нас основательно. В иллюминатор было видно, как по плоскостям пробегают голубые змейки электрических разрядов.

Камрань встретила сухим зноем и тонким мелодичным посвистыванием. И это было не пение птиц, такой звук издаёт «поющий» песок. Я вдоволь наслушался этого пения на Дохлаке. Среди радужно поблескивающих луж важно прогуливались грифы. Нас посадили в длинный зеленый автобус. На потолке и стенах салона сохранились надписи на английском: «Осторожней с оружием!», «Возьми на предохранитель!» На этих автобусах подбрасывали к вертолётам американских морских пехотинцев, отправляющихся на карательные акции. Мимо проплыли вышка диспетчеров, капониры, а в них — американские вертолёты с белыми звёздами на фюзеляжах. Справа, среди пальм, на берегу моря показался игрушечный городок с одноэтажными разноцветными бунгало. Рядом — декоративные пагоды, спортивные площадки. Переводчик пояснил, что в городке жили американские лётчики с семьями. Бунгало вполне комфортабельные, с мебелью, кондиционерами, холодильниками. Сейчас, понятно, там только ящерицы да змеи. Такие домики я видел и в Асмаре.

Группу разместили в бывшей американской казарме. Стандартные, на четверых, комнаты, койки под сетчатыми пологами, туалет и умывальник внизу. В палисаднике среди зарослей бродят птицы, похожие на цесарок. Напротив — казармы, где живут вьетнамские моряки. Поступила информация, что среди них есть заболевшие лихорадкой денге, отмечены случаи со смертельным исходом. Комаров — переносчиков лихорадки — полным-полно, а защиты от них, кроме сетчатых пологов и репеллентов, никакой. Руководство предпочло устроиться на небольшом судне, ошвартованном у причала. Там же обживали каюты строители и проектировщики, прибывшие с Тихоокеанского флота. Преимущества очевидные: на судне кондиционеры, душ, с водой проблем нет.