Майкл Кайдин - «Тигры» горят! Разгром танковой элиты Гитлера

Опять исторические события отражают личные отношения, а официальные бумаги и мемуары многих немецких лидеров, посетивших встречу, серьёзно противоречат друг другу. Многие записи показывают достаточно чётко, что совещание в Мюнхене было призвано уладить окончательные детали операции "Цитадель". Одним ключевым человеком, который не появился на встрече, был Модель, но он написал письмо, в котором детально описывал серьёзные недостатки атаки на Курск.

В сущности, Модель доказывал, что "Цитадель" была уже провалена до того, как она началась. Библией Моделя стало то, что русские установили прочную оборону в Курском выступе. Он настаивал, что немецкие дивизии понесут тяжёлые потери из-за неравенства в силах. Русские уже настолько сильны, настаивал он, что они смогут остановить лучшие силы Вермахта и среагировать достаточно быстро для того, чтобы подтянуть резервы, которые смогут разбить немецкие танки и пехотные дивизии.

Но у Манштейна и Клюге были другие мнения. "Цитадель" будет успешной, но только если атака начнётся в один момент. Дальнейшие откладывания сразу же изменят баланс между их и советскими силами — Жуков использует каждый день, чтобы подтянуть дополнительные подкрепления.

То, что говорят официальные источники (и некоторые участники) о цели встречи, очень различается с воспоминаниями Гудериана, говорившего, что он приходил на встречу вообще для того, чтобы обсудить не детали операции "Цитадель", а, как он сам выразился, "нерешённый вопрос о том, будут ли вообще Группы армий "Центр" и "Юг" наступать на Восточном фронте летом 1943-го". Это примечательно в свете его отрицания любых деталей, которые так ясно подтверждают другие участники.

Согласно Гудериану — или, по крайней мере, создаётся такое впечатление, — все были озабочены тем фактом, что из-за поражения под Сталинградом и "внезапного поражения на всём южном фланге немецкого фронта на Востоке, крупномасштабные наступательные операции казались теперь едва ли возможными". Гудериан даёт понять, что ещё не было ясно, будет ли вообще проводиться "Цитадель", и дело было вовсе не в том, чтобы уяснить последние детали.

Гитлер начал встречу с непрерывной сорокапятиминутной речи, в которой, как утверждают даже его критики, дал подробный, подтверждённый фактами и трезвый анализ положения на Восточном фронте, а затем дал высказать остальным свои соображения. Модель в своём письме считал атаку на Курск тупиком. Клюге и Манштейн говорили, что атака может быть удачной, если операция будет начата без задержки. Манштейн сказал, что задержка вообще-то уже стоила им того, что русские построили укрепления, так что, чтобы провести своё наступление Группой армий "Юг", ему понадобятся две полных пехотных дивизии в дополнение к его уже собранным силам.

Как всегда, Манштейн не добился своего на встрече с Гитлером с глазу на глаз, и он получил короткий ответ, что две дивизии просто были недоступны и что Манштейну придётся обходиться тем, что у него имелось. И после такого поверхностного ответа Гитлер снова задал Манштейну вопрос о наступлении на Курск. Согласно отчётам о совещании Манштейн бормотал больше, чем отвечал, и Гитлер обратился к остальным.

Кейтель голосовал за удар. Йодль настаивал, что это было рискованно. Цейтцлер чувствовал, что Гитлер хочет атаковать, и он отдал свой голос за то, чтобы пустить танки в наступление. Клюге согласился с Гитлером и Цейтцле-ром.

Модель проголосовал против наступления на Курск в своём письме, так что Гудериан оставался единственным присутствовавшим, кто проголосовал против операции "Цитадель". Он сказал Гитлеру, что атака будет бессмысленной и что немецкая армия испытала бы "серьёзные потери тяжёлых танков, которые потом не удастся восполнить…" В своих мемуарах Гудериан пишет, что только он и Альберт Шпеер были "категорически против" "Цитадели". Но большая часть офицеров поддержала наступление.

Но Гитлер ещё не огласил точную дату. Была серьёзная проблема в том, чтобы собрать танки для операции — их критически не хватало. Гитлер, как известно, был зачарован числами и новыми технологиями. Задолго до Курской битвы он возлагал большие надежды на новый противотанковый снаряд с кумулятивным зарядом, который использовал эффект струи Монро, концентрируя взрывную энергию снаряда в одной точке, за счёт чего он мог пробивать толстую броню. Это было чем-то вроде американской базуки, и Гитлер считал, что это даст немецким пехотинцам и лёгкой технике мощное оружие против русских танков. К несчастью для тех, кто рассчитывал на высокую эффективность этих снарядов, их ожидания не оправдались. Те, кто знал Гитлера, узнавали симптомы. Он хотел технологического преимущества в новых танках, новые танки, говорил он, могут помочь наступлению на Курск и разгрому русских.