Прудник Васильевич: Генезис символа «холокост» и будущее государства Израиль

Какие задачи сегодня решает символ «холокост»? В 2007 году в День памяти холокоста ватиканский посол в Израиле монсеньор Антонио Франко отказался принять участие в ежегодной мемориальной церемонии в иерусалимском музее «Яд Вашем». Данное информационное сообщение демонстрирует, что символ «холокост» теперь выполняет, в основном, индикативную функцию, что является характерным для архаичных «гаснущих» символов.

Необходимо отметить еще один парадокс, бросающийся в глаза стороннему наблюдателю. Чем дальше отодвигается Вторая мировая война, чем более изощренные формы приобретает пересмотр итогов Второй мировой войны, тем большим является закрепление правового статуса интеллектуального символа «холокост». Сложно представить, что тотальный пересмотр итогов Второй мировой войны не коснется символа «холокост». Подобные надежды в лучшем случае можно считать наивными.

Анализ феномена «холокоста», как интеллектуального символа, позволяет нам увидеть процесс искусственного мутагенеза символа «холокост» в начале XXI века.

Известно несколько методик искусственного мутагенеза интеллектуальных символов. Искусственный мутагенез интеллектуального символа осуществляется как в рамках придания символу расширительного толкования, которое видоизменяет и опустошает символ, а также перевод в сферу негативного маркирования интеллектуального символа. В определенном смысле, интеллектуальный символ можно рассматривать как своеобразный брэнд.

На сегодняшний день граждане государства Израиль и мировое еврейство в целом перестали являться эксклюзивными обладателями брэнда «холокост». Сегодня символом «холокост» маркируется и геноцид армян в Турции в начале ХХ века и геноцид арабов в Ираке. Большинство малых народов мира искренне пытаются получить статус исключительного или «предельного меньшинства» подвергшихся «холокосту». И именно этим определяется один из процессов искусственного мутагенеза символа «холокост». Не случайным является то, что именно Эли Визель, с именем которого и ассоциируется символ «холокост», заявил, что отказывается от употребления слова холокост по отношению к евреям.

Другим методом искусственного мутагенеза символа «холокост» является негативное маркирование символа. Уже сегодня принятие Европарламентом закона об уголовном преследовании «ревизионистов» холокоста воспринимается в правых националистических кругах Европы как закрепление евреев не столько в статусе «избранного народа», сколько в статусе «антинарода». Политика толерантности и политкорректности уже привела к тому, что данные настроения уже не фиксируются средствами массовой информации, которые перестали выполнять роль индикатора общественных настроений. Возможен и новый формат мутагенеза символа «холокост», но данный искусственный мутагенез, скорее всего, будет связан с библейским символом «исход».

А.Магидович, анализируя принятие резолюции Генассамблеи ООН 2007 года, отмечает следующее:

«Несмотря на то, что реально мало кто отрицает факт геноцида евреев в годы Второй мировой войны, очень многим непонятно, зачем вообще поднимать вопрос об ответственности за его отрицание? Если Холокост — это очевидный факт истории, то зачем нужна ответственность за отрицание очевидного? Почему бы ООН не ввести тогда ответственность за отрицание и других очевидных вещей, скажем, шарообразности земли или таблицы умножения? Если же в истории Холокоста есть неочевидные и спорные для историков моменты, то опять же, почему нужно законодательно запрещать кому-то сомневаться? Это уже напоминает средневековую инквизицию, которая наказывала в том числе и за отрицание «очевидной» вещи — того, что земля плоская и стоит на трех китах».

В данном высказывании сконцентрированы основные претензии «ревизионистов» к идеологам «холокоста». Представляется, что оспаривание холокоста становится ужу не актуальным по достаточно широкому спектру причин.

Необходимо отметить, что мир живет в начале ХХI века в новой реальности, которая подчиняется вполне конкретным закономерностям. Согласно теореме У. Томаса, «если нереальную ситуацию люди определяют как реальную, она становится реальной по своим последствиям». Например, в феврале 1917 года в Петрограде не было перебоев с поставками хлеба, но слух о грядущем голоде оказал решающее значение на историю России на целых 74 года. Сегодня мир живет в условиях реальных последствий, когда реальностью является именно то, что имеет реальные последствия. И к этому добавить практически нечего.